| 1 |
Макс Фрай, Линор Горалик Книга Одиночеств Предисловие Книгу об одиночестве невозможно написать вдвоем. Понятно почему: какое уж тут одиночество, если вдруг встретились два пешехода (один, как известно, шел из пункта А в пункт Бэ со скоростью 4 километра в час, а второй из пункта Цэ в пункт Дэ добирался вприпрыжку, со скоростью, стало быть, семь километров в час, никак не меньше). Местом их встречи может стать всякая точка, хоть двусмысленная Е, хоть обитающий в самом конце иноземного алфавита загадочный Икс. |
| 2 |
Как бы не именовалась она, всякому юному математику ясно: в этой точке одиночество пешеходов заканчивается, и начинается их сосуществование , со всеми вытекающими последствиями. Но книга об одиночестве может быть написана только вдвоем. Иначе — не получается. Не игры в парадоксы ради делаю я такое признание; просто это — правда. Только рядом с другим человеческим существом и можно нашарить впотьмах вертлявую границу собственного существа, сказать себе: вот, здесь заканчиваюсь я, и начинается кто-то другой. |
| 3 |
Приподняться на цыпочки, заглянуть в чужие глаза и тут же отпрянуть, отвернуться, потому что там, дальше, — заповедная территория. Нас туда и рады бы пустить, да невозможно воспользоваться таким гостеприимством. Хаживали, знаем. Что именно писать об одиночестве — тоже неясно. Теоретически, я понимаю, что одиночество — ужас и мука, без наркоза вынести его немыслимо, да и под наркозом — едва-едва выжить получится. |
| 4 |
А на деле вечно выходит, что если и мучаюсь я, то от нехватки одиночества, от его, скажем так, технического несовершенства: даже в разлуке мы всегда недостаточно далеки друг от друга. Дыхание любимых существ опаляет мне затылок: все слишком близко, сколько бы километров, лет, стекол и стен не разделяло нас. Что мне действительно по плечу, так это рекламную брошюру о преимуществах одиночества создать. |
| 5 |
Но сие, мягко говоря, противоречит замыслу. Проще, казалось бы, махнуть рукой на книги, одиночество и тем более книги об одиночестве. Зачем мне такие сложности? В мире полно других интересных вещей — взять хотя бы покой и волю. В сочетании с хорошим чаем, удобным креслом и, скажем, карманными нардами поразительный дают эффект, говорят. Но так уж все устроено, что молчать об одиночестве нельзя. О чем еще и говорить, о чем писать и читать человеческому существу, обретающемуся в центре циклона между рождением и смертью? |
| 6 |
События эти почти тождественны: два шага в сторону абсолютного одиночества. Или даже один семимильный шаг, который нам, созданиям от природы неуклюжим и медлительным, приходится совершать в два этапа. И вот выходит, как ни крути, а все невозможно: молчать нельзя, и писать нельзя, а если и можно, то лишь в полном одиночестве, но при этом непременно вдвоем. Сказочный герой, которому велели отправиться не знаю куда и принести неведомо что , — и тот находился в лучшем положении. |
| 7 |
Но: я был хитер, я придумал хитрость , — как сказал бы на моем месте Паучок Ананси. Хитрость была вот какая: попросить написать книгу об одиночестве Линор Горалик. Она, в отличие от меня, умеет складывать слова таким образом, что хоть волком вой, хоть ложись и умирай, потому что — немыслимо ведь жить, когда такая сладкая мука. Мы договорились: Линор напишет об одиночестве, а я посвящу эту книгу людям, без которых мое одиночество было бы немыслимо. |
| 8 |
И вот вам результат: у этой книги не два автора. А один и еще один. Каждый — сам по себе. Между нами пропасть бесконечной, ни к чему не обязывающей любви — то ли друг к другу, то ли к иным существам, то ли к собственному одиночеству. Макс Фрай Эта книга посвящается Л. После встречи с нею мне стало окончательно ясно, что я знаю всего два способа любить человеков. Первый способ — безмерно радоваться всякий раз, когда я вижу человека. |
| 9 |
И почти совсем не вспоминать о нем, когда его не вижу. Второй способ — вообще не видеть почти никогда (или вовсе без «почти» обойдемся), но помнить, что есть, теоретически говоря, такой человек. И землю целовать за то, что такое существо по этой земле где-то ходит. В обоих случаях мне, понятно, ничего от объекта любви не нужно. В том числе взаимности (когда она есть — это просто дополнительное удовольствие). |
| 10 |
Нечего и говорить, что иные способы любления ближних представляются мне почти дикостью. Ну, мы, извращенные натуры, вообще редко бываем толерантны к большинствам. Эта книга посвящается Ларочке, которая позвонила мне в четыре часа утра, в самую долгую из декабрьских ночей, пьяная в жопищу, нежная. — Где же ты, — говорит, — шляешься? А я что, я так, по мелочам, мы за хлебом в «Седьмой Континент», в Строгино катались, милое дело... |
| |
… |
Комментарии