| САГА О ВИДЯЩИХ, ХОББ |
| 1 | Робин ХОББ САГА О ВИДЯЩИХ 1-3 УЧЕНИК УБИЙЦЫ КОРОЛЕВСКИЙ УБИЙЦА СТРАНСТВИЯ УБИЙЦЫ Робин ХОББ САГА О ВИДЯЩИХ I УЧЕНИК УБИЙЦЫ Анонс В стране под названием Шесть Герцогств живет мальчик. Он - внебрачный сын наследного принца, хотя у него нет даже имени. Мальчика замышляют убить во избежание будущей неразберихи с престолонаследием, но за него вступается царствующий монарх, его дед, и он получает комнату в королевском дворце, место за общим столом и имя - Фитц. |
| 2 | Однажды в его комнате появляется таинственный старик, Чейд. Он начинает обучать мальчика искусству управлять людьми и убивать их. Шесть Герцогств страдают от набегов пиратов-островитян, и Фитц с Чейдом ищут пути для защиты своей страны. Ибо люди, попавшие в плен к пиратам, возвращаются скованными - теряют интерес ко всему на свете и всякую человечность. Мальчик становится одновременно разведчиком и исполнителем деликатных поручений, всезнающим и играющим роль простого подростка... |
| 3 | ПРЕДИСТОРИЯ История Шести Герцогств - это прежде всего история правящей семьи Видящих. Повествование о нем следовало бы начать с времен стародавних, задолго до основания Первого Герцогства. Деяния тех островитян давно стерлись из памяти, а иначе мы могли бы узнать, как они совершали набеги с моря и разбойничали на побережьях, где климат был более мягким, чем на заледенелых скалах Внешних островов. |
| 4 | Но имен этих пиратов история не сохранила. Что же до первого настоящего короля, то о нем известно немного - только как его звали и несколько странных легенд. Тэйкер Завоеватель - таким было его имя, очень простое. Возможно, именно тогда возникла традиция, согласно которой сыновья и дочери его рода получали вместе с именами судьбы и характеры. Считалось, что эти имена присваивались новорожденным при помощи магии и после этого королевские отпрыски не в силах были изменить уготованную им стезю. |
| 5 | От роду детям избранникам было предначертано не бояться ни огня, ни воды, ни студеного ветра. Так говорят. Красивая сказка. Возможно, и правда был когда-то подобный ритуал. Какое давалось имя, такой становилась и вся жизнь. Так бывало часто, но не всегда. Мое перо дрожит, потом выпадает из рук, оставляя извилистый след на бумаге Федврена. Испорчен еще один драгоценный лист в тщетной, как я уверен, попытке. |
| 6 | Не знаю, смогу ли записать эту историю, или каждая страница будет пропитана жгучей горечью, которая, как я думал, давно умерла. Я полагал, что излечился от своей ненависти, но как только прикасаюсь пером к бумаге, боль и обида мальчика сочатся на бумагу вместе с чернилами, пока мне не начинает казаться, что каждая аккуратная черная буква царапает по старой, незажившей ране. Оба, и Федврен и Пейшенс Терпеливая, весьма воодушевились идеей написания истории Шести Герцогств. |
| 7 | Было решено, что попробовать стоит, попытка не пытка, хватило бы только у меня сил. Работа меня отвлечет, займет время, и я забуду о своей боли. Но каждое историческое событие, которого я касался, только пробуждало к жизни темные пятна моего одиночества и потерь. Боюсь, мне придется отложить в сторону эту работу или позволить ей воссоздать все то, что в свое время сформировало меня. Итак, я начинаю снова и снова, но каждый раз обнаруживаю, что пишу скорее о собственных истоках, чем об истоках этой земли. |
| 8 | Не знаю даже, кому пытаюсь объяснить себя. Моя жизнь была паутиной тайн, тайн, которые даже сейчас небезопасно предавать гласности. Стоит ли излагать их на бумаге только для того, чтобы превратить в пламя и пепел? Возможно. Я помню себя с шести лет. До этого не было ничего - только пропасть, которой я не могу преодолеть, как бы сильно ни напрягал память. Ранее того дня в Мунсее нет ничего. Но затем воспоминания внезапно становятся ясными и подробными настолько, что поражают меня. |
| 9 | Иногда они слишком подробны, и я даже начинаю задумываться, мне ли они принадлежат. Вызываю ли я их из собственной памяти или из рассказов кухонной прислуги и стад конюшенных мальчиков, объяснявших друг другу мое появление? Возможно, я слышал эту историю так часто и из стольких источников, что теперь вызываю ее в памяти как собственные воспоминания? Может быть, эти подробности - результат открытого восприятия шестилетнего мальчугана? |
| 10 | Или это яркое покрывало Скилла и более поздних снадобий, которые человек принимает, чтобы контролировать свою привычку к нему, - снадобий, которые сами по себе создают боль и влечение? Последнее наиболее вероятно. Остается надеяться, что дело все-таки не в этом. Воспоминание почти физическое: холодные сумерки уходящего дня, безжалостный дождь, под которым я промок насквозь, ледяной булыжник причудливых городских улиц и даже мозолистая грубость огромной руки, сжимающей мою ладошку. |
| … |
Комментарии