| Мир волкодава |
| 1 | Андрей Мартьянов. Мир волкодава 1-5 Вестники времен. Творцы Апокрифов Низвергатели легенд Последняя война Эпоха бедствий Андрей Мартьянов. Вестники времен. Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были где Я. |
| 2 | А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете. Евангелие от Иоанна, 14:1-4 НАЧАЛО. ЗДРАВСТВУЙТЕ, СЭР РЫЦАРЬ! Дорожная пыль под копытами вьется. Мы вновь расстаемся. Что нам остается? В далекие земли, в пустынные страны Снискать себе славу, нажить себе раны. Уйдет наше войско в железных одеждах - Кто в шелковом платье, кто в светлых надеждах. Проехать героем по дикой пустыне, Отбить у неверных Господни святыни. |
| 3 | А также и золото, если случится, А после вернуться, напиться, забыться... А хочешь, и с места не трогайся смело: Война и в Европе нехитрое дело. Не все ли равно, сарацину ль, французу Ты ткнешь от безделья копьем своим в пузо. И это не важно - земляк благородный Прервет твои годы иль турок безродный. И даже не надо за море тащиться, Чтоб славно сразиться, забыться, напиться... А лучше не мучаться вовсе надеждой И в сене душистом без всякой одежды Все время делить меж вином и лежанкой С услужливой, ласковой сладкой служанкой. |
| 4 | Но жизнь дворянина - большое уродство; Всяк должен быть рыцарь, являть благородство. Мечом - иногда - и всегда словесами Быть в битве, любви и вообще образцами, Хранить свою честь, чтоб не звали растяпой, Пред орденом, кланом, страной, Римским Папой.. И значит в дорогу собраться придется. Мы снова уходим. Что нам остается? - Дети мои, заклинаю именем Святой Троицы и преподобного Бенедикта, уймитесь! Вы на земле, принадлежащей Матери нашей Святой Церкви! - Сейчас я его убью и сразу уймусь! Отвали! Первый возглас принадлежал отцу Теобальду, аббату монастыря, носившего имя только что помянутой Святой Троицы. |
| 5 | Ответил же стоявшему на пороге странноприимного дома сухопарому пожилому священнику некий встрепанный молодой человек со светлыми волосами до плеч, серо-голубыми глазами и раскрасневшейся физиономией. - Брат Корнелий! - тоскливо воззвал аббат, мелко крестясь. Немедля из темного дверного проема выскочил здоровенный рыжий монах и, быстро поклонившись, изобразил на своем лице почтение и внимание. Получилось, к слову, не слишком удачно. |
| 6 | На небритой роже брата Корнелия отпечатались следы такого множества смертных грехов, что даже для самой захудалой добродетели места не оставалось. Любой добрый католик, узрев этакого разбойника, поспешил бы обратиться в бегство. Черная бенедиктинская ряса и старательно выстриженная тонзура благочестия Корнелию вовсе не добавляли. - Разними их! - со слезами на глазах приказал аббат, указывая дрожащей рукой на двор. |
| 7 | - Корнелий, ты ведь раньше воевал в Святой Земле! И знаешь, как... - Сделаю, - пробасил монах и вдруг осекся: - Э, отец настоятель, у них же мечи! Железные! Бенедиктинец был абсолютно прав. На широком, вымощенном гладкими темными камнями дворе монастыря сошлись в поединке двое. По виду - благородные рыцари. Первый был высок, темноволос и смугл, носил светло-синюю, многократно штопанную тунику с вышитым на груди белым львом, поднявшимся на дыбы, и добрую, поблескивающую начищенным металлом кольчугу. |
| 8 | Второй рыцарь являлся печально знаменитым на все графство Аржантан сэром Мишелем, баронетом де Фармер. Разумеется, оба дворянина сжимали в руках узкие мечи-бастарды. Острия клинков были направлены на грудь противника. Рыцари выглядели основательно подвыпившими, отчего их движения казались несколько аляповатыми, будто у кукол-марионеток из театра бродячих лицедеев. - Сударь, - Мишель де Фармер, тот самый дворянин, что столь невежливо ответил священнику, обратился ко второму поединщику, - вы, кажется, изволили назвать меня... |
| 9 | меня... Слушай, Горациус, как ты меня обозвал? - Злобным норманном, - старательно выговорил рыцарь с белым львом. - И еще как-то... Не помню. Зато ты, пьянчуга, сказал, будто я трус! - Да? - озадачился сэр Мишель. - А почему? - Прекратите! - Пожилой аббат, поддерживаемый ухмыляющимся братом Корнелиусом, снова возвел очи горе. - Судари мои, идите в дом и, помолясь, мирно вкушайте отдых! Оба сударя, выдыхая винные пары, словно и не услышали речей священника. |
| 10 | Им было не до того. - Черномазый сарацин! - Сэр Мишель бросил в лицо противника первое вывернувшееся на язык оскорбление. - Еретик! - Почему это я - еретик? - уязвился Горациус. - Это ты весь вечер орал, будто являешься потомком какого-то одноглазого языческого божка! Как его там?.. - Одина! - рявкнул сэр Мишель. Услышав подобные речи, аббат еше больше ослабел и повис на руках брата Корнелиуса. Любому христианину должно быть известно, что языческих богов никогда не существовало, а поклонение им карается духовным судом и отлучением от церкви. |
| … |
Комментарии