Два капитана ч.4 |
1 | Глава 14. ТЕРЯЮ НАДЕЖДУ. Берта умерла в середине декабря, в один из самых «налетных» дней, когда бомбежка началась с утра, или, вернее, не прекращалась с ночи. Она умерла не от голода - бедная Розалия Наумовна десять раз повторила, что голод тут ни при чем. Ей непременно хотелось похоронить сестру в тот же день, как полагается по обряду, Но это было невозможно. Тогда она наняла длинного, грустного еврея, и тот всю ночь читал молитвы над покойницей, лежавшей на полу, в саване из двух не сшитых простынь - тоже согласно обряду. |
2 | Бомбы рвались очень близко, ни одного целого стекла не осталось в эту ночь на проспекте, Максима Горького, на улицах было светло и страшно от зарева, от розово-красного снега, а этот грустный человек сидел и бормотал молитвы, а потом преспокойно уснул; войдя в комнату с рассветом, я нашла его мирно спящим подле покойницы, с молитвенником под головой. Ромашов достал гроб - тогда, в декабре, это было еще возможно, - и, когда худенькая старушка легла в этот огромный, грубо сколоченный ящик, мне показалось, что и в гробу она забилась в угол со страху. |
3 | Могилу нужно было копать самим - могильщики заломили, по мнению Ромашова, «неслыханную» цену. Он нанял мальчиков - тех самых, которых Розалия Наумовна учила красить. Очень оживленный, он десять раз бегал вниз во двор, шептался о чем-то с комендантом, похлопывал Розалию Наумовну по плечу и в конце концов, рассердился на нее за то, что она настаивала, чтобы Берту так и похоронили, в саване из не сшитых простынь. |
4 | - Простыни можно променять! - закричал он. - А ей они не нужны. В лучшем случае через два дня с нее эти простыни снимут. Я прогнала его и сказала Розалии Наумовне, что все будет так, как она хочет. Было раннее утро, мелкий и жесткий снежок крутился и вдруг, точно торопясь, падал на землю, когда, толкаясь о стены и неловко поворачивая на площадках, Ромашов с мальчиками снесли гроб и поставили его во дворе на салазки. |
5 | Я хотела дать мальчикам денег, но Ромашов сказал, что сговорился за хлеб. - По сто грамм авансом, - весело сказал он. - Ладно, ребята? Не глядя на него, мальчики согласились. - Катя, вы идете наверх? - продолжал он. - Будьте добры, принесите, пожалуйста. Хлеб лежит в шинели. Не знаю, почему он положил хлеб в шинель, - должно быть, спрятал от Розалии Наумовны или давешнего еврея. Шинель висела в передней, он давно уже носил полушубок. |
6 | Я поднялась и, помнится, подумала на лестнице, что следует одеться потеплее. Меня с ночи немного знобило, и лучше было бы, пожалуй, не ходить на кладбище, до которого считалось добрых семь километров. Но я боялась, что без меня Розалия Наумовна свалится по дороге. Завернутый в бумагу кусок хлеба лежал в кармане шинели, я стала доставать его. Вместе с хлебом полез какой-то мягкий мешочек. Мешочек упал, и я открыла дверь на лестницу, чтобы подобрать его - в передней было темно. |
7 | Это был желтый замшевый кисет; среди других подарков мы посылали на фронт такие кисеты. Я подумала - и развязала его; карточка, сломанная пополам, лежала в нем и какие-то кольца. «Променял где-нибудь», - подумала я с отвращением. Карточка была очень старая, покоробившаяся, с надписью на обороте, которую трудно было разобрать, потому что буквы совершенно выцвели и слились. Я уже совсем собралась сунуть карточку обратно в кисет, но странное чувство остановило меня. |
8 | Мне представилось, что некогда я держала ее в руках. Я вышла - на лестнице было светлее - и стала по буквам разбирать надпись: «Если быть...» - прочитала я. Белый острый свет мелькнул перед моими глазами и ударил прямо в сердце. На фотографии было написано: «Если быть, так быть лучшим». Не знаю, что сталось со мной. Я закричала, потом увидела, что сижу на площадке и шарю, шарю, ищу это фото. Через какую-то темноту перед глазами я прочитала надпись и узнала Ч. |
9 | я шлеме, делавшем его похожим на женщину, Ч. с его большим орлиным лицом, с добрыми и мрачными из-под низких бровей глазами. Это была карточка Ч., с которой никогда не расставался Саня. Он носил ее в бумажнике вместе с документами, хотя я тысячу раз говорила, что карточка изотрется в кармане и что нужно остеклить ее и поставить на стол. С бешенством бросилась я обратно в переднюю, сорвала с вешалки шинель и, бросив ее на площадку, вывернула карманы. |
10 | Саня умер, убит. Не знаю, что я искала. Ромашов утаил его. В другом кармане были какие-то деньги, я скомкала их и швырнула в пролет. Убил и взял это фото. Я не плакала. Украл документы, все бумаги и, может быть, медальон, чтобы никто не узнал, что этот мертвый в лесу, этот труп в лесу - Саня. «Другие бумаги, очень важные, они лежали в планшете», - мысленно услышала я, и словно кто-то зажег фонарь перед каждым словом Ромашова. |
… |
Комментарии