| Рим |
| 1 | ЭМИЛЬ ЗОЛЯ РИМ I Ночью, на пути из Пизы в Чивитавеккью, поезд сильно запоздал, и было уже около девяти утра, когда аббат Пьер Фроман, проведя более суток в утомительной дороге, прибыл наконец в Рим. С ним был только один саквояж; аббат захватил свою легкую поклажу, выпрыгнул из вагона и, отстраняя услужливых носильщиков, окунулся в толчею перрона: ему не терпелось очутиться в городе, без спутников, и все увидеть своими глазами. |
| 2 | У самого вокзала, на площади Пятисот, он сел в открытый фиакр, один из тех, что вереницей вытянулись вдоль тротуара, поставил саквояж рядом с собою и назвал извозчику адрес: — Виа-Джулиа, палаццо Бокканера. В то утро, в понедельник 3 сентября, ясное небо было восхитительно нежным и легким. Извозчик, белозубый толстяк с блестящими глазами, услышав говор аббата, угадал в нем француза и заулыбался. Он хлестнул тощую лошаденку, и та резво побежала, везя опрятную, веселую, как все римские фиакры, коляску. |
| 3 | Вскоре, миновав зеленеющий скверик, они выехали на площадь Терм; кучер, все так же улыбаясь, обернулся и кнутом указал па руины. — Термы Диоклетиана, — предупредительно пояснил он на ломаном французском языке, каким обычно изъясняются римские извозчики в угоду иностранцам, желая завоевать расположение седоков. С высоты Виминальского холма, где находится вокзал, коляска быстро катила под гору по улице Национале. |
| 4 | Кучер поминутно оборачивался, привычным жестом указывал на встречные памятники, давал пояснения. Здесь, вдоль широкой дороги, возвышались одни только новые здания. Чуть подальше, справа, вздымалась густая зелень садов, а над ними тянулось какое-то нескончаемое строение, желтое и голое, — не то монастырь, не то казарма. — Квиринал, дворец короля, — сказал извозчик. Всю эту неделю, с тех пор как была решена поездка, Пьер целыми днями просиживал над планами и описаниями Рима, изучая его достопримечательности. |
| 5 | Поэтому он мог бы самостоятельно разыскать любую улицу и узнавал окрестности еще до того, как извозчик называл их. Однако его сбивали с толку внезапные спуски и беспрестанные подъемы по склонам холмов, где уступами расположились городские кварталы. Но вот кучер с подчеркнутой, хотя и несколько иронической торжественностью объявил, широким жестом указывая кнутовищем влево, на огромное свежеоштукатуренное здание — гигантское нагромождение камня, перегруженное лепкой, фронтонами и статуями: — Национальный банк! Спуск продолжался, коляска свернула на треугольную площадь, и Пьер, взглянув вверх, пришел в восторг, увидев высоко над головою сад, который венчал большую гладкую стену и словно повисал над площадью: оттуда вздымались в прозрачное небо изящные и могучие очертания вековой пинии. |
| 6 | Пьер ощутил всю горделивую красоту, всю прелесть Рима. — Вилла Альдобрандини! Спуск все еще продолжался, и перед ними промелькнуло зрелище, окончательно восхитившее молодого священника. Улица снова круто сворачивала, и в углу, на повороте, образовался просвет. Внизу, точно солнечный колодец, наполненный слепящей золотой пылью, сияла белизною площадь; и в утреннем ее великолепии возвышалась гигантская мраморная колонна, как бы позолоченная с той стороны, где восходящее светило из века в век ласкало ее своими лучами. |
| 7 | Пьер был изумлен, когда кучер назвал эту колонну, ибо сам он представлял ее себе не такою: она выступала из окружающей тени в сиянии солнечного колодца. — Колонна Траяна! У подножия холма улица Национале сворачивала в последний раз. Лошадь бежала рысью, и кучер ронял все новые названия: дворец Колонна с тощими кипарисами вдоль садовой ограды; дворец Торлониа, который отстраивался заново, чтобы стать еще прекраснее; Венецианский замок, обнаженный и грозный, с зубчатыми стенами, от которых веяло трагической суровостью средневековой крепости, уцелевшей среди буржуазной действительности наших дней. |
| 8 | Все это было столь неожиданно, что изумление священника с каждой минутой возрастало. Но особенно он был поражен, когда извозчик торжественно указал кнутовищем на Корсо — длинную узкую улицу, не шире улицы Сент-Оноре в Париже: левая сторона ее, залитая солнцем, слепила белизною, правая была погружена во тьму, а далеко, в самом конце, подобно светящейся звезде, виднелась Пьяцца-дель-Пополо. Неужто это и есть сердце Рима, прославленное место прогулок, живая артерия, где пульсирует кровь огромного города? |
| 9 | Коляска уже катила по проспекту Виктора-Эммануила, который служит продолжением улицы Национале; эти две магистрали перерезают древний город из конца в конец, от вокзала до моста Святого Ангела. По левую руку в радостном сиянии утра светлела круглая апсида храма Иисуса Христа. Дальше улица сужалась, стиснутая церковью и тяжеловесным палаццо Альтьери, которое никак не решались снести, и все погрузилось в сырой, леденящий мрак. |
| 10 | Но перед храмом Иисуса Христа ослепительное солнце вновь затопило золотом лучей всю площадь, а вдали, из глуби погруженной во мглу улицы Арачели, выступили озаренные утренним солнцем пальмы. — Вон там Капитолий, — сказал кучер. Священник стремительно высунулся из коляски. Но в конце темного коридора он заметил лишь какое-то зеленое пятно. От внезапной и частой смены жгучего солнца и студеной тени Пьера пронизывала дрожь. |
| … |
Комментарии