Илиада |
1 | Песнь первая ЯЗВА. ГНЕВ Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал: Многие души могучие славных героев низринул В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), — С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный. Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору? |
2 | Сын громовержца и Леты — Феб, царем прогневленный, Язву на воинство злую навел; погибали народы В казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриза. Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейским Пленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкуп И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян, Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской: «Чада Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы! О! да помогут вам боги, имущие домы в Олимпе, Град Приамов разрушить и счастливо в дом возвратиться; Вы ж свободите мне милую дочь и выкуп примите, Чествуя Зевсова сына, далеко разящего Феба». |
3 | Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп; Только царя Агамемнона было то не любо сердцу; Гордо жреца отослал и прирек ему грозное слово: «Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами! Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться! Или тебя не избавит ни скиптр, ни венец Аполлона. Деве свободы не дам я; она обветшает в неволе, В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далече — Ткальный стан обходя или ложе со мной разделяя. Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!» Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся, Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины. |
4 | Там, от судов удалившися, старец взмолился печальный Фебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну: «Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишь Хризу, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе, Сминфей! если когда я храм твой священный украсил, Если когда пред тобой возжигал я тучные бедра Коз и тельцов, — услышь и исполни одно мне желанье: Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!» Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий: Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом, Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый; Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный. |
5 | Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет; Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца. В самом начале на месков напал он и псов празднобродных; После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами; Частые трупов костры непрестанно пылали по стану. Девять дней на воинство божие стрелы летали; В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян. В мысли ему то вложила богиня державная Гера: Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян. |
6 | Быстро сходился народ, и, когда воедино собрался, Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий: «Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море, В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся. Вдруг и война и погибельный мор истребляет ахеян. Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка, Или гадателя снов (бывают и сны от Зевеса): Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель? Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен? Или от агнцев и избранных коз благовонного тука Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?» Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонма Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель. |
7 | Мудрый, ведал он всё, что минуло, что есть и что будет, И ахеян суда по морям предводил к Илиону Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба. Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им: «Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса, Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога? Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно Сам ты меня защитить и словами готов и руками. Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный Царь аргивян и которому все покорны ахейцы. Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный: Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет, Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит, В сердце хранит. |
8 | Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?» Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный: «Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был! Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас, Молишься ты, открывая данаям вещания бога: Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу, Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида, Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской». |
9 | Рек он; и сердцем дерзнул и вещал им пророк непорочный: «Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен Феб, но за Хриза жреца: обесчестил его Агамемнон, Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул. Феб за него покарал и бедами еще покарает, И от пагубной язвы разящей руки не удержит Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной Дщери его черноокой и в Хризу святой не представят Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость преклоним». |
10 | Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон, Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень. Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон: «Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне! Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить; Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил. Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога, Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет, Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хризеиды Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре, Девою взятой в супруги; ее Хризеида не хуже Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами! Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза: Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа. |
… |
Комментарии
не, довольно забавно. Гомер жжет, не скупясь на бранные диалоги и смачные описания того, как копье проходит через пах, а голова свисает на кожицы шеи)) Эм.. ну ладно, может на любителя
Если серьезно, довольно интересно. Пускай диалоги повторяются по двадцать раз, а повествование просто как пять копеек, но.. Сам Саша Македонский еще слушал эти байки про Ахиллеса! Почему бы не погрузится в те времена, когда такое сочиняли))
Ну и для печати отличный тренажер. Последний месяц (два) почти ничего кроме Илиады не печатаю. А показатели БГ увеличились знаков на 30, не меньше!
Чрезвычайно скучная книжка, не? :)