Что есть смешное?


«Сон смешного человека»… Почему «смешного»? Что в нем вызывает смех? Он что, комик или шут, а может, слишком юморной, веселый, смешит народ? Почему Федор Михайлович Достоевский назвал свой рассказ не просто «Сном человека»? Давайте попробует поразмышлять.

С самых первых страниц мы узнаем, что над главным героем смеялись «все и всегда». И чем дольше он жил, тем больше «научался тому, что я [он] смешон». А что в себе заключает понятие «смешной»? По словарю Ожегова: 1. Вызывающий смех. 2. Достойный насмешки. (по Кузнецову: вызывающий ироническое отношение своей нелепостью) 3. Нелепый, ни с чем не сообразный (по Кузнецову: такой, которого нельзя воспринимать серьезно) (разг.).

Вначале нам кажется, что главный герой просто ничтожный, серый, никому не нужный отброс общества, которому «все равно» - он уж точно не может вызвать улыбку. Когда же стало «все равно»? Нам это неизвестно, но сказано, что когда герой захотел свершить самоубийство, то «стало быть, мне [ему] все на свете должно было стать теперь, более, чем когда-нибудь, все равно». Но те пробудившиеся в сердце чувства, тот «праздный вопрос», та дилемма, возникшая при виде маленькой девочки, дергающей за рукав и просящей о помощи, пошатнула его фиолетовый мир. «Я и почувствовал жалость давеча: уж ребенку-то я бы непременно помог». А дальше он рассердился, что ему стало «не все равно». «Вопросы горячили меня». Дальнейшие же размышления так выматывают, что он заснул «чего со мной [ним] никогда не случалось прежде», поэтому совсем не странно, что он увидел во сне олицетворение одного из своих вопросов (прошу прощения за длинную цитату): «… если б я жил прежде на Луне или на Марсе и сделал бы там какой-нибудь самый срамный и бесчестный поступок, какой только можно себе представить, и был там за него поруган и обесчещен так, как только можно ощутить и представить лишь разве иногда во сне, в кошмаре, и если б, очутившись потом на Земле, я продолжал бы сохранять сознание о том, что сделал на другой планете, и, кроме того, знал бы, что уже туда ни за что и никогда не возвращусь, то, смотря с Земли на Луну, - было бы мне ВСЕ РАВНО или нет?»

После того, что он сделал во сне, после тех мук совести, тех страданий, которые пришлось вытерпеть от осознания того, что он разрушил всю идиллию, он «развратил их всех», привнес семя лжи в их гармоничный мир, по возвращению, конечно же, герой продолжает корить себя. Но сделанного не воротишь и мир к ним не вернешь, а вот попробовать создать подобный мир на Земле, хотя бы похожий, уверить людей в Истине бытия – заслуживает уважения. Но почему люди и тогда смеялись? Ясно почему: это всего лишь сон, никакая не Истина, просто обычный сон. К тому же наверняка почти полностью выдуманный, потому что таких подробных снов не бывает. Но как убедить людей, как «устроить рай» он не знает, ведь после сна «потерял … самые нужные… слова», но все же продолжает «проповедовать». Противоречия, которые возникают с окружающими, то несоответствие между точками зрений, «нелепости», которые, по мнению других, высказывает главный герой, и делают того смешным. Взять, к примеру, тот спор двух друзей, когда «смешной человек» сказал, что им все равно. Но это же нелепо! Стали бы они спорить, если бы им было «все равно»? Нет, конечно! Поэтому они и засмеялись, те люди. Та же история, когда он проповедовал свой сон. Он говорит что-то отрывистое и без «главных… , нужных слов» и хочет, чтобы его поняли. Он считает всего лишь один из снов – вселенской Истиной. Рассказывает в деталях то, что для других в принципе не может быть подробным. Этим он и смешон. И даже жалок в своем стремлении достичь результата. Над ним насмехаются. Но почему же он говорит: «Люблю всех, которые надо мной смеются, больше всех остальных»? Я думаю, это потому, что раз они смеются, то придерживаются общепринятого мнения, а если главный герой сможет это мнение изменить, то даже эти люди пойдут за ним и поверят в Истину.

Я ни в коей мере не затрагивала идею, т. к. поставила себе другую цель. В своем сочинении я постаралась объяснить, почему лично для меня главный герой смешон.

Смешон человек! Годами может он всё свое существо посвящать единой мысли, идее. И насколько же последовательно удаётся ему уверять себя в собственной правоте, и как же виртуозно он, видя всё отличие своё от других людей, отметает всяческие сомнения и приписывает и им, столь непохожим на него, абсолютное и безоговорочное согласие с этой составляющей основу его жизни идеей, видит подтверждение тому в каждом их жесте и слове! И столь же легко он отбрасывает, отодвигает на второй план, забывает прежние свои помыслы, порой из-за одного только случая, и с не меньшей страстной увлечённостью начинает выстраивать свою жизнь вокруг новой «истины», также уверенно причисляя окружающих к согласным с ней, как то было и с прежней (если не внешне, то уж в мыслях-то точно, если не сразу, то уж если им объяснить…).

«Я всегда был смешон, и знаю это, может быть, с самого моего рождения. Может быть, я уже семи лет знал, что я смешон». Откуда у главного героя появились такие мысли, автор умалчивает. Рассмеялась ли матушка над какой-то ребяческой шалостью и повеселила рассказам о ней своих знакомых, или соседские мальчишки со свойственной лишь детям жестокой непосредственностью нашли в нём черту, за которую можно дразнить? Но вот уже у главного героя укрепилось наполненное безмерным трагизмом осознание о собственном «смешном виде во всех отношениях». И теперь и «в науке» и «в жизни» ищет и находит он подтверждение этим мнительным выводам, любую веселость окружающих воспринимая на свой счёт.

Однако со временем рождается и крепнет в нём новая идея – «убеждение в том, что на свете везде все равно». Отчасти как защита от терзающей его гордость мысли о своей нелепой забавности, а отчасти как неосознанная попытка скрыть от себя, что бывшая «аксиома его жизни» не столь уж непреложна. (Ведь сколько сил и труда во все времена приходилось прилагать шутам, балагурам и прочим паяцам, чтобы на потеху публике казаться смешными. Мог ли герой, безо всяких к тому усилий, воплотить их мечту, чтоб «смеялись все и всегда»? И не породила ли безосновательная убеждённость в собственном смешном виде, столкнувшись с неизбежной правдой жизни, что смеются над ним вовсе не все и отнюдь не всегда, вывод о том, что если кто-то может остаться равнодушным к «несомненно» смешному, то и вообще всё такому будет безразлично?). Вновь герой полностью во власти своих измышлений: спокойное отношение к чужому смеху он доводит до равнодушия, равнодушие распространяет сначала на происходящее, затем на бывшее в прошлом, а потом и на всё возможное в будущем, постепенно уводя себя в глубочайшую депрессию, в которой «все равно было бы, существовал ли бы мир или если б нигде ничего не было». Идею о бессмысленности всего и вся он также, как прежде ощущение себя смешным, приписывает и окружающим: сколь угодно могут «горячиться» в разговоре собеседники, он-то «видит», что им всё равно. И вот уже весь мир окрашивается для него в чёрные краски: «мрачный вечер», «мрачное время», «мрачный дождь» «с явной враждебностью к людям», и даже на небе мерещатся ему «бездонные чёрные пятна». Стремится ли он вырваться из этой тьмы? Вовсе нет! Напротив, он по-мазохистски желает полностью погрузиться в беспросветный мрак, ему представляется, что без освещения «стало бы отраднее», а крохотный огонёк увиденной на небе звёздочки подталкивает его к мысли «в эту ночь убить себя».

Но правда ли собирался герой рассказа совершить самоубийство? Действительно ли спасла его встреча с девочкой? Так ведь уже два месяца «каждую ночь, возвращаясь домой, думал, что застрелюсь». По-видимому, и без девочки всякий раз находились «праздные вопросы», чтобы «отдалить выстрел», «просиживать всю ночь у стола в креслах», пока «мысли бродят, а я их пускаю на волю». «Непременно уже в эту ночь» не приводит к действию: герой с упоением пускается в самокопание, низвергает себя в мыслях до абсолютного ничто («Я обращаюсь в нуль, в нуль абсолютный»), оправдывает этим свою «подлость» перед девочкой, и тут же из бездны поднимает себя на непомерные высоты, ставит в центр мироздания – «Ясным представлялось, что жизнь и мир теперь как бы от меня зависят. …может быть, весь этот мир и все эти люди — я-то сам один и есть». Ну и какое же самоубийство сразу после того, как столь очевидной явилась собственная значимость? Да и сначала надо всё «разрешить предварительно», чтоб не осталось никаких вопросов. А одни вопросы порождают другие. Замкнутый круг. И вот герой засыпает.

Во сне его переплетаются образы прошедшего дня (звёздочка, шумные соседи, револьвер) с ночными размышлениями (самоубийство, жизнь на другой планете). Грезится ему прекрасный беззаботный мир, где все любят друг друга. Люди этого мира, обладающие знанием, которое «глубже и высшее, чем наша наука», и, видимо, потому отличающиеся от какого-нибудь стада животных, также блуждающего по прекрасным рощам и лесам, только тем, что «немного и слегка» трудятся для пищи и для одежды, сливаются в совершенно безликое «они». Но даже оказавшись в воплощении своего представления о рае, главный герой умудряется остаться «единственным-неповторимым-никем-не-понимаемым»: людям, находящимся в «живом и беспрерывном единение с Целым вселенной» не дано понять его (он ведь такая сложная личность, куда там Вселенной с ним сравниться!). И как до того, перед сном, представлялось ему, что жизнь и мир зависят от него, так и во сне теперь судьба человечества решается им одним: он то мнит себя дьяволом, развративших всех, принесшим на землю страдание, то хочет принять мученическую смерть на кресте, стать искупительной жертвой, и, конечно, постоянно предаётся горю и скорби, которые «всегда любил». Но тут наступает утро. Пробуждение.

Проснувшись, под впечатлением от увиденного рая, герой тут же забывает обо всех вопросах, терзавших его до того. Новая идея завладела им, затмевая прежние мысли и о собственном «смешном виде во всех отношениях», и о бессмысленности всего, и о самоубийстве, – теперь он видел «истину»! И с ещё большим энтузиазмом, чем говорил он за других, что им «всё равно», утверждает он теперь, что нет, вовсе не всё равно, а «все стремятся к одному и тому же, от мудреца до последнего разбойника». Как устроить рай не знаю, словами передать не умею, но зато никаких сомнений – с пути не собьюсь (ибо истина направит), буду проповедовать и бороться. И пойдёт! А ведь что изменилось? И дня не прошло, один только сон. Хорошо хоть весь фанатизм сосредоточился на «люби других как себя». А не приснись ему рай? Что если ли бы привиделось ему, что все страдания и мучения от «плохих», «развращённых» людей? Так же без размышлений, как полюбил тех, «которые надо мной смеются, больше всех остальных», взял бы свой «прекрасный револьвер» и пошёл их убивать?
Может и стоит бороться с «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья — выше счастья». Но не доводить же до «Жизнь без сознания, счастье без законов».

Сон смешного человека,
или История нескольких трансформаций

«Достоевский и фантастика? Да это же просто фантастика», – вскричит любопытствующий вроде меня умеренный почитатель творчества Федора Михайловича. И рано обрадуется. Ничего фантастического, с точки зрения современного читателя в этом коротком рассказе нет. Возможно, во времена жития автора космический перелет, еще одна Земля, разумное население – все это и казалось фантастичным, но сейчас подобные темы, описанные тем же Звягинцевым, например, для мене лично выглядят куда эффектнее.
Но – не будем отвлекаться. «За мной, читатель!» – вскричим мы по примеру рассказчика из «МиМ» и побредем по просторам «Сна смешного человека».

Итак, Человек. Главный герой. Личность смутная и непонятная. Сколько лет – неизвестно. Чем занимается – тоже. Известно, что учился в школе и университете. Известно, что снимает комнату, небогато обставленную мебелью, но зато кресло, да, хоть и старенькое, но – вольтеровское! Человек явно неглупый, потому как книги в комнате имеются, с инженером дружбу водит, опять же – университет закончил. К тому же, имеет склонность к размышлениям, например, о том, что «всем все равно». Назвать его равнодушным – не поворачивается язык, ибо равнодушному человеку ни мысли о «все равно», ни мысли о самоубийстве в голову не приходят. Кстати, почему возникла мысль самоубиться – тоже непонятно. Очевидно, от осознания бессмысленности жизни, потому что ни семьи, ни занятия какого-то явно нет. Что, опять же, свидетельствует о том, что герою далеко не так «все равно», как он хочет это показать. Ну, раз решил покончить с такой жизнью.

С другой стороны, человек явно инертный и несмелый, поскольку ни на что, кроме как думать о равнодушии окружающих и выбирать день для самоубийства, решительности у него не хватает. Серьезность намерений подтверждается еще и тем, что, хоть человек он явно нуждающийся, но револьвер, причем хороший, прикупил. И даже зарядил.

Немножко о Смешном. «Я всегда был смешон, и знаю это, может быть, с самого моего рождения, – говорит герой. – Может быть, я уже семи лет знал, что я смешон». Как можно знать с рождения, что ты смешон – непонятно. Дети в принципе не должны о таких вещах думать. Важно другое, что вкладывает автор в понятие «смешной»? Смешной – это веселый? Вряд ли. Герой – тот еще бука, судя по тому, как он весь вечер молча сидит у знакомого инженера, думает о чем-то своем, а потом выдает некую сентенцию, о которой его никто и не спрашивал. Смешной – потому что всех веселит? Нет, по той же причине. Смешной – потому что выглядит смешно? Что-то в его облике смешит людей? Тоже маловероятно. Назвать его сумасшедшим тоже нельзя. Возможно, странный, себе на уме? Нелюдимый, замкнутый, не такой как все. Таких как раз чаще всего либо избегают, либо потешаются над ними.
Итак, скорее всего, странный, ибо, наверное, только странным людям снятся странные сны.

Стало быть, Сон. У этого сна есть своя предыстория, конечно же. В тот день наш герой по пути домой в мрачном ночном беспросветном небе увидел вдруг звездочку. И тут происходит первая трансформация – герой окончательно решает, что в эту ночь револьвер (по законам жанра) должен выстрелить, а бессмысленная жизнь должна оборваться. И вот герой уже настроился, он уже, наверняка, мысленно прилаживал руку к револьверу, размышляя, как поудобнее усесться в кресло (вольтеровское, непременно вольтеровское!), нажать курок и… И тут, с удовольствием отметим, все ему как всегда испортила женщина. Девочка, подбежавшая к нему и отвлекшая от серьезных мыслей, спутала все планы и помешала торжественному прохождению последнего пути. Что мы обычно делаем, когда мы заняты чем-то важным, а нам что-то мешает? Правильно, мы от этого избавляемся. Так и поступил наш герой, сначала отмахиваясь от ребенка, а потом закричав на него. Тут происходит вторая трансформация, поскольку герой, в общем-то, человек достаточно безобидный и несмелый, не решающийся приструнить хама-капитана-соседа, начинает вопить и проявляет агрессию. Правильно, ребенка обидеть - много ли смелости надо? Хотя, казалось бы, если ты уже все решил, все спланировал, все расставил по местам, то что тебе стоит сделать напоследок доброе дело? Но герой, видимо, понимал, что любое отвлечение от намеченного пути может стоить ему логичного завершения этого самого пути.

Итак, преграда в виде назойливой девочки, чего-то там просящей, устранена, герой приходит домой, усаживается в кресло, дабы упорядочить последние свои мысли и… И засыпает, что не удивительно, если учесть, что «Я ведь каждую ночь не сплю до самого рассвета и вот уже этак год». Кстати, спит ли он днем, неизвестно. Вероятнее всего, нет, потому что днем он книги читает. Ну, от подобного режима еще не такие мысли в голову полезут.

Итак, сон. Герой, ясное дело, самоубивается наконец, переживает всякие разные ощущения от осознания собственного погребения, лежания в темном месте, надоедливого капанья воды и все такое прочее. В конце концов, понимает, что, ежели ничего не делать, то лежать так можно очень долго, а это «и скучно, и грустно, и некому руку подать». И ни друга-инженера рядом нет, ни злобного соседа-капитана, ни перепуганной соседки – дамы из полковых с ее тремя детьми.

Тут происходит третья трансформация. Герой, наконец-то, начинает что-то делать. Взывает к неким силам, ему самому неизвестным, но, тем не менее, результата добивается. Сила является, извлекает его из места заточения и… И вот она, фантастическая часть! Герой летит сквозь пространство, наблюдает звезды-планеты-кометы, попутно ненавидит силу, которая его несет (по его же просьбе), чем очень сильно начинает напоминать кого-то из истории о змее и черепахе, которые плыли через реку.

Но у всякого путешествия рано или поздно будет конец. Так и этот полет через пространство заканчивается, и герой оказывается на… Земле. Точно такой же, с которой прилетел (спрашивается, зачем летел?), только вот люди здесь… Другие.

И вот тут начинается самое интересное. Ходит-бродит герой среди населения, наблюдает за жителями, приходит в умиление от их бесконечной всеобщей любви (ну, тут резво припомнилась прочитанная и крепко запомненная характеристика одной из религиозных сект: лев целует волка, волк целует ягненка – в общем, все целуются). Герой, значит, умиляется и живет в свое удовольствие, а читатель тем временем размышляет: а куда же, собственно, попал герой? И первая мысль, которая приходит в голову: это, конечно же, рай. Ну, либо коммунизм, потому как общие дети, общие кто-то там еще, общее, одним словом, все. (Философские размышления на тему, может ли самоубийца попасть в рай, оставим на потом, иначе так можно забрести слишком далеко). Вопрос – кто таков наше герой и волею каких сил он попал именно сюда? Какова его роль во всем этом великолепии? Первое, что мне пришло в голову (такая, довольно несмелая мысль), герой – это какое-то олицетворение Бога, который после долгих скитаний по какой-то загадочной петле судьбы вернулся в начало начал, в рай, который он создал, в рай, в котором еще ничего не случилось.

Но мысль эта – слишком… Слишком, в общем. Что вскорости и продемонстрировал наш герой. То ли не в силах выносить всю эту красоту и всю эту всеобщую любовь, то ли потому что предназначение у него было другое, но… Герой наш всех развратил. Научил всему плохому, что только знал: врать, притворять, подличать, убивать… И вот тут в голову приходит совсем другой образ. Змея-искусителя. Дьявола. Который в те далекие времена вот также пробрался в рай, подсунул местным аборигенам негодный фрукт – и все испортил. Или наоборот.

Ну, собственно, далее в скоростном режиме перед изумленным читателем пролетает вся история Земли, с которой, собственно, и прилетел наш герой: разделения племен; войны за территории; войны за «мое» и «твое»; языковой вопрос, опять же; страшные болезни, эволюция; рождение науки; падение в глубины всевозможных грехов; осознание того, что все в тупике; поиск выхода из тупика; храмы, святые; поиск путей к воссоединению и нежелание отказаться от приобретенных знаний ради воссоединения… Собственно, все знакомое и хорошо известное.

Все это время герой, полюбивший население еще больше за муки (тут сразу Пушкин вспомнился), мечется между ними, всех жалеет, призывает одуматься, принимает всю тяжесть вины на себя и… И наконец начинает молить их о распятии его за то, что он с ними сотворил, и даже готов научить их сделать крест. Тут остатки несмелых параллелей с Богом (ибо Бог изначально мог все это безобразие устранить одним движением мысли, как создатель всего) уходят в небытие окончательно, и образ Змея-искусителя прорисовывается во всей красе. Ибо Дьявол давно мечтает сравниться с Богом, так если не во всесилии, то хоть так, на кресте.

Естественно, после того, как героя в очередной раз, уже во сне, обзывают сумасшедшим и грозят запереть в сумасшедший дом, он пробуждается. Причем одновременно в двух смыслах: во-первых, пробуждается от своего фантастического сна, во-вторых, пробуждается от своей привычной жизни.

И происходит четвертая трансформация. Вместо замкнутого, инфантильного буки нам является готовый фанатичный проповедник, познавший Истину и готовый действовать, нести знание об этой Истине в массы, и проповедовать, и общаться, и учить. И – жить. Наконец-то жить. У героя появляется цель. У героя появляется желание что-то делать. У героя появляется желание нести свою родившуюся веру в массы и спасать души, развращенные не им (хотя, кто знает!), но нуждающиеся во спасении.

Собственно, сон, как главный герой рассказа, выполнил свою миссию – внес коррективы в стиль жизни не менее главного героя, подвигнул его на действия, не дал ни умереть, ни дожить до глубокой старости инертным растением. Хорошо ли, плохо ли это – судить сложно, все будет зависеть от того, что и как будет далее проповедовать наш другой герой. Сон свою роль сыграл.
И девочка, конечно же, девочка! Главный двигатель истории. Которую (девочку) герой таки нашел. И пошел, и пошел…

Написать рецензию размером не менее трех тысяч символов, на рассказ в сорок тысяч символов, лично для меня оказалось довольно проблематично. Пишешь, пишешь, вроде про все написал, потом пересчитываешь – оказываться накропал всего полторы тысячи! Начинаешь чесать репу, где бы чего добавить! Короче, имхо, квадрат малость дал маху с размером рецензии, полторы тысячи символов хватило бы с лихвой! Гы!))

Сначала немного об авторе. Достоевский, по мнении многих, особенно зарубежных читателей, гениальный писатель. Многие, и даже великий сумасшедший - Ницше, считали Достоевского психологом, у которого есть чему поучится. Имхо, Достоевский был чем-то вроде Донцовой своего времени! Платили ему не за содержание, а за количество печатных листов, в связи с чем, большинство его романов перегружены длинными, пустыми диалогами, монологами и рассуждениями, в болоте которых терялся даже сам автор, порой забывая и путая не только имена своих героев, но даже пол. Бгыгы!)) Однако, он был гениальным троллем, прекрасно понимавшим, что именно хавает публика того времени, регулярно вбрасывая дермецо на вентилятор, нехило на этом зарабатывая, правда спуская затем все бабло в казино. Особенно забавными и циничными выглядят рассуждения этого любителя блэкджека и шлюх, тщеславного эгоиста и ярого антисемита, на тему христианских ценностей и гуманизма! Именно ему мы обязаны тем, что на западе знают, что такое «русская душа» - с ее самокопанием, мазохизмом и наслаждением своей ничтожностью, выставляемыми напоказ с великой гордостью и даже хвастовством! Гы!))

Душа эта, как правило, принадлежит именно таким, «смешным людям», упивающимся своей никчемностью, каковым и является главный герой конкурсного рассказа. Человек этот, видимо, в какой-то части, списан автором с самого себя. Если вы посмотрели мультфильм Петрова, нарисованный им по рассказу, то не могли не заметить, что художник придал главному герою черты внешности самого Достоевского, что какбэ намекает! Гы!)) Есть подозрение, что и черты личности тоже соответствуют. Герой этот, не очень-то и приятный человек, даром что смешной. С одной стороны - он вроде бы пофигист, или пытается убедить себя, в том, что пофигист, чтобы легче было настроиться на задуманный им суицид. С другой – погрязший в гордыне солипсист, разочаровавшийся в мире, который не признает его гениальной личности и решивший, что вселенная лишь порождение его сознания, а значит убив себя – он отомстит всему миру! Гы!)) Подготовка к такому ответственному делу требует особой сосредоточенности, поэтому героя раздражает все то, что выводит его из равновесия – будь то какая-то нищая девочка, или «содом» за стеной у отставного капитана! «Содом» в качестве эвфемизма конечно позабавил! Похоже, и во времена Достоевского, гейпарады мешали спокойной жить и умирать натуралам! Бгыгы!))

Окончательно истощенный попытками сосредоточится, герой засыпает и, во сне получает то, чего не мог получить в реале! Он получает целый мир, девственный и невинный, который можно совершенно безболезненно для себя разрушить! В этом мире все счастливы, радостны и невинны! Как дети! Жаль, автору не довелось прочитать шедевр одного нобелевского тролля – «Повелитель мух», иначе, он не допускал бы таких сравнений! Гы!)) Описание взаимоотношений людей в этом мире доставляет! «У них была любовь и рождались дети…», но без «сладострастия»! Как-то сразу вспомнился буржуйский фильм про первобытных, невинных людей, сцена, когда они подошли к реке на водопой. Ну и… к пьющей женщине, сразу же, сзади, пристроился… любящий мужчина, начав «любить» ее без всякого сладострастия. При этом, она даже не повела бровью и продолжила, как не в чем не бывало, утолять жажду. Гы!)) Попытка автора выдумать очередную «утопию», лично мне показалась неудачной. Другие писатели, до него, делали это гораздо успешней. Имхо, самая удачная, мудрая и благородная утопия получилась у Свифта – мир гуигнгнмов. Однако у Свифта идеальный мир устойчив и не подвержен воздействию зла, поскольку все зло сосредоточено в другом биологическом виде и, может быть своевременно пресечено, а при необходимости и ликвидировано. Но такая утопия автору рассказа не нужна, ибо созданная им в воспаленном сознании спящего героя утопия, нужна лишь для одной цели – для удовлетворения тщеславия и гордыни главного персонажа! Каким же образом? Очень простым – идеальное общество должно быть совращено и разрушено, что герой с успехом и делает. Конечно, в рассказе непонятно как это ему удалось, но в мультфильме Петрова на это есть намек. Главный герой, надев маску подкрадывается к спящей, обнаженной девушке, далее часть мультика, скорее всего, вырезана цензурой как порнографическая, а затем показано, как хохочущая девушка уже пошла по рукам с явно демонстрируемым ею бесстыдным удовольствием! Бгыгы!))

В общем, идеальный мир рухнул. Ну а дальше, все просто – проснувшийся герой чувствует себя совершенно удовлетворенным и познавшим великую истину, о том, что если создать общество без зла, то можно будет его легко разрушить, приписав себе данное великое деяние. Этакий духовный Герострат! Он больше не желает убивать себя, но намерен заняться проповедью обретенной им истины, видимо, намереваясь повторить в реале, совершенное им во сне! Имхо – зря! Вполне мог бы претендовать на премию Дарвина! Быгы!)) Ну и, конечно, в финале не обошлось без избитой банальности: «Главное – люби других, как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь как устроиться». Однако, тот кто впервые провозгласил эту истину пару тысяч лет назад, забыл кое-что добавить! А может и не забыл, но те кто повторял, забыли: прежде, чем любить других, научись любить самого себя! Тому же, кто думает, что это не так, советую перечитает рассказ еще раз и ответить на вопрос: хотел бы он, чтобы его любил, как себя, такой человек, как главный герой – ненавидящий себя нравственный дегенерат и потенциальный самоубийца? Бгыгы!))

Фантастический рассказ с размышлениями о смысле жизни. Да, Достоевского читать не легко. Тут вам не "Курочка ряба", тут думать надо! Рассказ о том, что главное в человеке – духовность, любовь к людям. Будь все люди честными, искренними, как дети - мы жили бы в раю. И зависит это от всех и от каждого из нас.
Концентрированную суть произведения автор вынес в последние строки, а выразить её можно известной библейской заповедью: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» («Золотое правило нравственности»). Чтобы понять основную идею рассказа, можно не читать его весь, а прочесть только последние несколько его строк. Но, не прочитав произведение полностью, идеей автора не проникнешься.
Главный герой – обычный, обезличенный человек, внезапно решивший покончить жизнь самоубийством. Он видит сон, заставляющий его переосмыслить свою жизнь.
Как и следует ожидать, название рассказа не соответствует действительности: человек этот ни капли не смешон, и не является сумасшедшим (разве может являться сумасшедшим человек, называющий себя таким?). Напротив, он умен и рассудителен. Единственная его странность – желание покончить с собой. Честно скажу, «вкусное» описание загробного рая самоубийцы меня покоробило. Выудив из рассказа идею, что таким способом можно попасть в рай, неокрепший разум молодого читателя может сделать неправильные выводы. Вдумчивый же поймет, что Достоевский клеймит величайший грех – самоубийство, но не каждому дано разглядеть это в произведении.
Спасительницей героя является молящая о помощи девочка, которой он наносит обиду и после этого задумывается над сущностью происходящего.
Рядом с героем всего за один вечер происходит множество несчастий, кругом – странные люди. Наш герой привык к этому аду, ему, как зайцу из песни, все равно. И он решает уничтожить этот несправедливый мир своим самоубийством, но вместо этого засыпает и стреляется во сне. Натуралистично описание путешествия в загробную жизнь: так, как описывают это вернувшиеся с того света (если они существуют!). Но… ждет он ада, а оказывается в раю!
А рай – это та же земля, но с чистыми душой людьми, не знающими пороков и грехов. В итоге наш грешник (истинный дьявол!) развращает людей, тем самым вернув историю человечества в порочное русло. …«Премудрые» старались поскорее истребить всех «непремудрых» и не понимающих их идею, чтоб они не мешали торжеству ее.» Да ведь это слова про штатовскую демократию! Поразительные предсказания Достоевского!
Побывав в раю и в аду, герой осознает цель своей жизни. Он знает, что рай на земле возможен! И в его силах, как и в силах каждого из нас, сделать раем нашу жизнь.
Для тех, кому лень читать рассказ целиком, закончу словами Достоевского: «Главное — люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь как устроиться. Между тем, ведь это только — старая истина, которую биллион раз повторяли и читали, да ведь не ужилась же! «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья — выше счастья» — вот с чем бороться надо!»

Я решила поучаствовать в новом книжном марафоне в основном из-за необходимости написать рецензию на произведение, поскольку всегда терпеть не могла писать сочинения, а тут возникает и игровой момент, и момент вызова – смогу / не смогу, да и надо когда-то учиться складывать слова в предложения.

«Сон смешного человека» - это далеко не просто рассказ о смешном человеке (впрочем, простого рассказа и не стоило ожидать от Достоевского, да и от книги, участвующей в книжном марафоне) - это рассказ о современной автору безразличной петербургской жизни и возможной утопии, рассказ о грехопадении и нежелании «истинного» спасения, это рассказ о сущности человеков.

Герой рассказа – человек, которому «все равно», что происходит вокруг, он безразличен к жизни, к эмоциям окружающих, да и окружающим он говорит, что им тоже «все равно», так зачем просить, кричать, надрываться? Рассказчик безразличен к окружающему миру, и единственной сильной эмоцией, которую он переживает на протяжении своей жизнь до СНА, является ожесточение оттого, что его отвлекают просьбой о помощи от мысли о самоубийстве (<Я> Рассердился вследствие того вывода, что если я уже решил, что в нынешнюю ночь с собой покончу, то, стало быть, мне все на свете должно было стать теперь, более чем когда-нибудь, все равно. ). Так, с мыслью, что сегодня, этой ночью, непременно застрелится, и почему же в таком случае он «вдруг почувствовал, что мне не все равно и я жалею девочку, рассказчик и засыпает.

А дальше начинается СОН: сон-фантазия, сон-мечта, сон-утопия.
Это мечта о том, как должны жить люди (во всяком случае, по представлению Достоевского). Мечта, что люди могут радоваться жизни, быть невинными и спокойными, могут любить степенью любви совершенной и непостижимой, любить «без мучения». Хотя эта любовь не показалась мне чем-то сильно отличающимся от «все равно» героя рассказа, любовь эта настолько «возвышенна» и «спокойна», что практически… равнодушна и безжизненна. Это мир всегда и всему радующихся и абсолютно счастливых болванчиков; это мир людей, знающих всё, и потому ни к чему не стремящихся; это мир людей, настолько любящих всё и всех вокруг, что они безразличны по отношению к конкретной личности, и лишь выбивающийся из их счастливого ряда рассказчик вызывает у них особый интерес. Я не уверена, что это мир людей.
Описанная утопия настолько утопична, что рушится от одного лишь прикосновения извне; это мир, не способный вынести ни малейшего вируса эмоции. Даже во сне-мечте «атом лжи» с легкостью проникает в сердца «прежде невинных» людей и нравится им, «развращает» их.

Идея рассказа проста и ясна: хочешь сделать мир лучше – начни с себя, не будь равнодушен ни к кому и ни к чему (и если говорить вкратце, то из этой идеи можно было бы и составить всю рецензию :) ). Стоит ли читать рассказ – вероятно, стоит. Говорят, классика – это то, что никому не нравится, но читать надо.

Начну с того, что творчество Ф.М. Достоевского я не понимаю и не принимаю. Все его произведения, что я читала, мрачные, темные и депрессивные. Каждый раз, читая очередное произведение данного автора, не могла взять в толк, что именно можно почерпнуть из его трудов? Начав читать конкурсный рассказ, совсем не удивилась, что вновь встретилась с особенностями своеобразного творчества.

Первую треть рассказа меня не покидало ощущение, что названо произведение неправильно. В голове постоянно крутилось другое, более подходящее, по моему мнению, название: «Сон никчемного человека». Почему он «смешной» - совершенно не ясно, но вот то что он абсолютно никчемный, автор показал мастерски! Главный герой излюбленный персонаж Достоевского: человек без особого рода занятий, ничем не занимающийся, бесполезный трутень, не желающий работать и приносить пользу обществу, в котором он живет по причине того, что он слишком умен и считает это самое общество порочным и ничтожным, не способным понять его великих размышлений! В этой связи он решает свести счеты с жизнью, однако, пока собирается с духом, случайно засыпает.

Дочитав до описания собственно сна поняла, что ничего глубокого в этом рассказе нет и в помине. Бред больного. Описание другой «Земли» похоже на описание секты, где всем хорошо, бегают в рубахах, толком ничего не делают, любят и рожают потом детей. Несмотря на то, что автор пытается создать атмосферу всеобщего счастья, все равно, описанный им «счастливый» мир кажется каким-то мрачным, бесполезным, пустым и деградировавшим. Что-то вроде мира, описанного Уэллсом в «Машине времени», так и кажется, что вот наступит ночь, вылезут морлоки и начнут жрать этих счастливых элоев!

Последняя треть меня окончательно убедила, что это бредятина а не рассказ. Какой-то больной человек, несет всякую чушь, а мы читаем его откровения о том, как он испортил целый мир! Причем, такой счастливый мир, вдруг, ни с того ни с сего, был испорчен без каких-либо видимых причин! Может, он был не таким уж счастливым и идеальным? Неужели, так мало нужно для того, чтобы разрушить такое радостное общество всепоглощающей любви? Всего лишь мысли одного больного?! Даже не действия и не поступки, только мысли, в которых, оказывается, был заключен «атом зла»! Напрашивается другая мысль зло присутствовало изначально, просто, как это часто бывает в прогнившем обществе «цивилизованных» людей, было тщательно замаскировано лицемерием, показной нравственностью и сдерживалось устоявшимся обычаями! Всех это тяготило и, ждали лишь повода, чтобы дать своим порокам свободу. История знает достаточно примеров таких «правильных» и «идеальных» обществ. Вспомните хотя бы СССР «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек...», а также как потом, все эти «вольнодышащие», были в одночасье развращены пороками западного общества!

Ну а самое, действительно смешное, в этом рассказе то, что человек, все разрушивший и испортивший, осознавая это, пытается исправить погрязшее, по его же вине, в пороках и зле общество, проповедуя некую, ставшую только ему одному известную истину о том, что может существовать общество без зла! Проснувшись же, посчитав себя обладателем данной истины, он не хочет больше лишать себя жизни, а решает посвятить себя проповеди, чем неизменно веселит окружающих, тем самым привнося в их несчастную, темную печальную жизнь минуты радости! В общем произведение мне совершенно не понравилось и я буду очень недоумевать, если хоть кто-то напишет, что почерпнул много полезного из этого рассказа