| 1 |
Дорогой Бог! Меня зовут Оскар. Мне десять лет, я умудрился поджечь нашего кота, собаку и весь дом (кажется, даже поджарил золотых рыбок), и я пишу тебе в первый раз, потому что прежде мне было совершенно некогда из за школы. Сразу предупреждаю: письменные упражнения наводят на меня ужас. По правде, надо, чтобы уж совсем приперло. Потому что писанина — это разные там гирлянды, помпончики, улыбочки, бантики и все такое. |
| 2 |
Писанина — это всего лишь завлекательные враки. Словом, взрослые штучки. Могу доказать. Взять хоть начало моего письма: «Меня зовут Оскар. Мне десять лет, я умудрился поджечь нашего кота, собаку и весь дом (кажется, даже поджарил золотых рыбок), и я пишу тебе в первый раз, потому что прежде мне было совершенно некогда из за школы». Я мог с таким же успехом написать так: «Меня прозвали Яичная Башка, на вид мне лет семь, я живу в больнице, потому что у меня рак, я никогда не обращался к тебе ни с единым словом, потому что вообще не верю, что ты существуешь». |
| 3 |
Только напиши я так, все обернулось бы скверно и у тебя вообще пропал бы ко мне всякий интерес. А надо то как раз, чтобы ты заинтересовался мной. Меня устроит, если у тебя найдется время кое в чем помочь мне. Я сейчас все тебе растолкую. Больница — это классное место, здесь полно взрослых, пребывающих в отличном настроении, говорят они довольно громко, здесь полно игрушек и розовых тетенек, которые просто жаждут поиграть с детьми, к тому же здесь всегда под рукой масса приятелей вроде Бекона, Эйнштейна или Попкорна, короче, больница — это кайф, если ты приятный больной. |
| 4 |
Но я уже не приятный больной. После того как мне сделали пересадку костного мозга, я чувствую, что я им больше не приятен. Нынче утром, когда доктор Дюссельдорф осматривал меня, я, похоже, разочаровал его. Он, не говоря ни слова, глядел на меня так, будто я совершил какую то ошибку. А ведь я старался во время операции — вел себя благоразумно, позволил усыпить себя, даже не стонал, хоть было больно, послушно принимал всякие лекарства. |
| 5 |
В иные дни мне хотелось просто наорать на него, сказать ему, что, может быть, это он, доктор Дюссельдорф, со своими угольными бровищами, профукал мою операцию. Но вид у него при этом такой несчастный, что брань застревает у меня в глотке. Чем более сдержанно этот доктор Дюссельдорф со своим огорченным взглядом ведет себя, тем более виноватым я себя чувствую. Я понял, что сделался скверным больным, больным, который мешает верить, что медицина — замечательная штука. |
| 6 |
Эти врачебные мысли — они, наверное, заразны. Теперь все на нашем этаже: медсестры, практиканты, уборщицы — смотрят на меня точно так же, как он. Когда я в хорошем настроении, у них грустные физиономии; когда я отпускаю шуточки, они силятся рассмеяться. По правде говоря, они смеются громче, чем прежде. Не переменилась только Бабушка Роза. Но, по моему, она слишком стара, чтобы меняться. К тому же это ведь Бабушка Роза. |
| 7 |
Ах да, Бог, я не собираюсь тебя с ней знакомить; судя по тому, что именно она посоветовала написать тебе, это твоя добрая приятельница. Загвоздка в том, что один я называю ее Бабушка Роза. Тебе придется поднатужиться, чтобы представить себе, о ком я говорю: среди всех тетенек в розовых халатах, что приходят присматривать за больными детьми, она самая старая. — Бабушка Роза, а сколько вам лет? — Оскар, малыш, ты что, можешь запомнить тринадцатизначное число? |
| 8 |
— Заливаете! — Ничего подобного. Просто нельзя, чтобы здесь узнали, сколько мне лет, иначе я вылечу отсюда и мы больше не увидимся. — Почему? — Я устроилась сюда контрабандой. Для сиделок установлен предельный возраст. А я уже здорово перебрала свой срок. — Так вы просрочены? — Ага. — Как йогурт? — Цыц! — О'кей, буду нем как рыба. Это было чертовски храбро с ее стороны доверить мне свой секрет. Но она сделала верную ставку. |
| 9 |
Я буду глух и нем, хоть удивительно, что никто ничего не заподозрил. У нее столько морщинок, расходящихся вокруг глаз, как солнечные лучики. В другой раз я узнал еще один ее секрет, и уж тут то ты, Бог, точно сразу должен ее узнать. Мы прогуливались в больничном парке, и она угодила ногой в грязь: — Вот говно! — Бабушка Роза, да вы ругаетесь по черному! — Слушай, карапуз, отвали, как хочу, так и говорю. |
| 10 |
— Ох, Бабушка Роза! — И давай пошевеливайся. Мы как никак гуляем, а не устраиваем черепашьи бега! Мы присели на скамейку, достали карамельки, и тут я спросил ее: — А чего это вы так выражаетесь? — Ну, это профессиональная болезнь, Оскар. Если бы я использовала только деликатные выражения, то давно бы прогорела с моим ремеслом. — А чем вы занимались? — Ни за что не поверишь... — Клянусь, поверю. — Я занималась борьбой, кэтчем, выступала на арене. |
| |
… |
Комментарии
"Оскар и Розовая Дама или Десять писем к Богу".
Есть ещё моноспектакль Алисы Фрейндлих по этой книге. Там, правда, имена слегка изменены.
А вот самая сильная цитата: "Жизнь - забавный подарок. Поначалу этот подарок переоценивают: думают, что им вручили вечную жизнь. После - ее недооценивают, находят никудышной, слишком короткой, почти готовы бросить ее. И, наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться".
а так.. как в любом произведении есть о чем задуматься.
книга о мальчике больного раком, о последних днях его жизни...