Хантер |
1 | На эту тему я прочел проповедь с балкона двадцатого этажа отеля «Хаятт-Ридженси» в Хьюстоне утром 8-го суперкубка. Помнится, потребность глаголить накатила на меня перед рассветом. Днем раньше на плиточном полу мужской уборной в бельэтаже отеля я нашел религиозный комикс под названием «Кошмар демона» и слова для моей проповеди взял как раз из этого низкопробного трактата. Хьюстонский «Хаятт-Ридженси» (как и прочие, спроектированные архитектором Джоном Портменом в Атланте и Сан-Франциско) — нагромождение из тысячи номеров, возведенных вокруг гигантского вестибюля высотой по крайней мере в тридцать этажей и с вращающимся баром-веретеном на крыше. |
2 | Внутри отель представляет собой акустический колодец. Выйдя из своего номера, можно с внутреннего балкона (в моем случае на двадцатом этаже) полюбоваться на затененный пальмами в кадках лабиринт из дерева и искусственной кожи в фойе на первом этаже. Закрывают в Хьюстоне в два ночи. Есть и ночные бары, но бар «Хаятт-Ридженси» к ним не относится. А потому — когда меня охватило желание произнести на рассвете речь — в фойе подо мной ползало эдак с двадцать людей-муравьев. |
3 | Прошлым вечером это пространство кишело пьяными спортивными комментаторами, бессердечными проститутками, случайными дегенератам и жуликами (почти всех мастей), а еще легионом мелких и крупных «жучков» со всей страны. Эти последние, стараясь не бросаться в глаза, шныряли в пьяной и склочной толпе в надежде вырвать сиюминутную ставку у какого-нибудь бедолаги, набравшегося до стеклянности и готового выложить денежки, предпочтительно четыре-пять тысяч крупных, на «его мальчиков». |
4 | Около шести на «Майами» в Хьюстоне ставили и больше, но к полуночи субботы почти все из двух тысяч или около того пьяных в фойе «РидЖенси», официальной штаб-квартиры и пресс-центра нынешнего восьмого ежегодного суперкубка, были абсолютно уверены, что именно произойдет, когда в воскресенье дойдет до дела на отсырелом от тумана искусственном дерне стадиона Университета Раиса приблизительно в двух милях к востоку от отеля. |
5 | * * * Ах... нет, подождите! С чего это разговор пошел об азартных игроках? Или о тысячах проституток и пьяных спортивных комментаторов, бурлящей толпой набившихся в фойе хьюстонского отеля? И какой извращенный импульс толкнул профессионального спортивного комментатора проповедовать из Книги Откровений на рассвете супервоскресенья? Сам я на то утро проповедь не планировал. Если уж на то пошло, даже в Хьюстон ехать не намеревался... |
6 | Но теперь, вспоминая тот приступ, вижу своего рода неизбежность. Вероятно, это была лихорадочная и тщетная попытка как-то объяснить мое исключительно путанное отношение к Богу, Никсону и Национальной футбольной лиге: в голове у меня они уже давно неразрывно слились в какую-то дьявольскую троицу, за последние несколько месяцев причинившую мне бед и головной боли больше, чем Рон Зиглер, Хьюберт Хамфри и Питер Шеридан, вмести взятые, за год разъездной предвыборной кампании. |
7 | Или, признаю, дело, возможно, было в нутряной потребности публично отомстить Алу Дэвису, генеральному директору команды «Окленд Рейдере»... Или, может, в непреодолимом желании покаяться, дескать, с самого начала я был не прав, хотя бы в малости соглашаясь с Ричардом Никсоном, особенно по части профессионального футбола. Как бы то ни было, проповедь, очевидно, перла из меня уже довольно давно... и по причинам, в которых я до сих пор не уверен, прорвалась наконец на рассвете супервоскресенья. |
8 | Минут тридцать я орал дурниной, разглагольствовал и вещал о тех, кто вскоре будет сброшен в озеро огненное за самые разные низкие преступления, проступки и общую мерзость. Моя филиппика сводилась к огульному обвинению почти всех, ночующих на тот момент в отеле. Когда я начал, большинство спало, но, будучи доктором богословия и рукоположенным пастором Церкви Новой Истины, сердцем я знал, что я лишь сосуд — точнее, орудие — некоего высшего и более могущественного гласа. |
9 | Восемь долгих и унизительных дней я болтался по Хьюстону с ордой прочих профи, занятых общим делом: а именно бездельничал, по уши накачиваясь поставленным НФЛ алкоголем и выслушивая бесконечные потоки самых убогих и глупых помоев, какие когда-либо изрыгал человек или зверь. И наконец, утром в воскресенье, эдак за шесть часов до первого вбрасывания, адский внутренний конфликт довел меня почти до исступления. |
10 | Я сидел один в номере, смотрел погоду по телевизору, как вдруг ощутил исключительно сильный укол в основание позвоночника! «Мама дорогая! — подумал я, — Что это... пиявка? Что, помимо всего прочего в этом треклятом отеле еще и пиявки»? Сорвавшись с кровати, я обеими руками начал скрести поясницу. Штуковина, казалась огромной, наверное, футов восемь-девять, и она медленно ползла по позвоночнику к шее. |
… |
Комментарии