| Водолазкин "Авиатор" |
| 1 | Евгений Водолазкин Авиатор Моей дочери – Что вы всё пишете? – Описываю предметы, ощущения. Людей. Я теперь каждый день пишу, надеясь спасти их от забвения. – Мир Божий слишком велик, чтобы рассчитывать здесь на успех. – Знаете, если каждый опишет свою, пусть небольшую, частицу этого мира... Хотя почему, собственно, небольшую? Всегда ведь найдется тот, чей обзор достаточно широк. – Например? – Например, авиатор. |
| 2 | Разговор в самолете Часть первая Говорил ей: в холода носи шапку, иначе отморозишь уши. Посмотри, говорил, сколько сейчас прохожих без ушей. Она соглашалась, мол, да-да, надо бы, но не носила. Смеялась над шуткой и продолжала ходить без шапки. Такая вот картинка всплыла в памяти, хотя о ком здесь идет речь – ума не приложу. Или, допустим, вспомнился скандал – безобразный, изнурительный. Непонятно где разыгравшийся. |
| 3 | Обидно то, что начиналось общение хорошо, можно сказать, доброжелательно, а потом слово за слово все переругались. Главное, самим же потом стало удивительно – почему, зачем? Кто-то заметил, что часто так бывает на поминках: часа полтора говорят о том, каким покойник был хорошим человеком. А потом кто-то из пришедших вспоминает, что был покойник, оказывается, не только хорошим. И тут, как по команде, многие начинают высказываться, дополнять – и мало-помалу приходят к выводу, что был он, вообще-то, первостатейным мерзавцем. |
| 4 | Или совсем уж фантасмагория: кому-то дают по голове куском колбасы, и вот этот человек катится по наклонной плоскости, катится и не может остановиться, и от этого качения кружится голова... Моя голова. Кружится. Лежу на кровати. Где я? Шаги. Вошел неизвестный в белом халате. Стоял, положив руку на губы, смотрел на меня (в дверной щели еще чья-то голова). Я же, в свою очередь, смотрел на него – не открываясь как бы. |
| 5 | Из-под неплотно сомкнутых ресниц. Он заметил их дрожание. – Проснулись? Я открыл глаза. Приблизившись к моей кровати, неизвестный протянул руку: – Гейгер. Ваш врач. Я вытащил из-под одеяла правую руку и почувствовал бережное рукопожатие Гейгера. Так касаются, когда боятся сломать. На мгновение он оглянулся, и дверь захлопнулась. Не отпуская моей руки, Гейгер наклонился ко мне: – А вы – Иннокентий Петрович Платонов, не так ли? |
| 6 | Я не мог этого подтвердить. Если он так говорит, значит, имеет на то основания. Иннокентий Петрович... Я молча спрятал руку под одеяло. – Вы ничего не помните? – спросил Гейгер. Я покачал головой. Иннокентий Петрович Платонов. Респектабельно. Немного, может быть, литературно. – Помните, как я сейчас подошел к кровати? Как назвал себя? Зачем он так со мной? Или я действительно совсем плох? Выдержав паузу, говорю скрипуче: – Помню. |
| 7 | – А до этого? Я почувствовал, как меня душат слезы. Они вырвались наружу, и я зарыдал. Взяв с прикроватного столика салфетку, Гейгер вытер мне лицо. – Ну что вы, Иннокентий Петрович. На свете так мало событий, о которых стоит помнить, а вы расстраиваетесь. – Моя память восстановится? – Очень на это надеюсь. У вас такой случай, что ничего нельзя утверждать наверное. – Он поставил мне градусник. – Знаете, вы вспоминайте побольше, здесь важно ваше усилие. |
| 8 | Нужно, чтобы вы сами всё вспомнили. Вижу волосы в носу Гейгера. На подбородке царапины после бритья. Спокойно смотрит на меня. Высокий лоб, прямой нос, пенсне – будто кто-то его нарисовал. Есть лица настолько типичные, что кажутся выдуманными. – Я попал в аварию? – Можно сказать и так. В открытой форточке воздух палаты смешивается с зимним воздухом за окном. Становится мутным, дрожит, плавится, и вертикальная планка рамы сливается со стволом дерева, и ранние сумерки – где-то я уже это видел. |
| 9 | И влетающие снежинки видел. Тающие, не долетев до подоконника... Где? – Я ничего не помню. Только мелочи какие-то – снежинки в больничной форточке, прохлада стекла, если к нему прикоснуться лбом. Событий – не помню. – Я бы мог вам, конечно, напомнить что-то из происходившего, но жизнь во всей полноте не перескажешь. Из вашей жизни я знаю только самое внешнее: где вы жили, с кем имели дело. При этом мне неизвестна история ваших мыслей, ощущений – понимаете? |
| 10 | – Он вытащил у меня из подмышки градусник. – 38,5. Многовато. Понедельник Вчера еще не было времени. А сегодня – понедельник. Дело было так. Гейгер принес карандаш и толстую тетрадь. Ушел. Вернулся с подставкой для письма. – Всё, что произошло за день, записывайте. И всё, что из прошлого вспомните, тоже записывайте. Этот ежедневник – для меня. Я буду видеть, как быстро мы в нашем деле продвигаемся. |
| … |
Комментарии