| К югу от границы, к западу от солнца - Мураками |
| 1 | Харуки Мураками К югу от границы, к западу от солнца 1 День моего рождения - 4 января 1951 года. В первую неделю первого месяца первого года второй половины двадцатого столетия. Было в этом что-то знаменательное, поэтому родители назвали меня Хадзимэ, в переводе с японского – «начало». Кроме этого, о моем появлении на свет ничего особенного не скажешь. Отец работал в крупной брокерской фирме, мать – обычная домохозяйка. |
| 2 | Во время войны отца студентом призвали в армию и отправили воевать в Сингапур. После капитуляции он какое-то время провел в лагере для военнопленных. Дом, где жила мать, сгорел во время налета «Б-29» в последний год военных действий. Их поколение больше всего пострадало за долгую войну. Впрочем, я появился на свет, когда о войне уже почти ничего не напоминало. Там, где мы жили, не было ни выгоревших руин, ни оккупационных войск. |
| 3 | Мы жили в маленьком, тихом городке, в доме, предоставленном компанией моего отца. Дом был довоенной постройки, слегка обветшалый, зато просторный. В саду росли высокие сосны, у нас был даже маленький пруд и несколько каменных светильников. Городок, в котором я рос, был самым типичным пригородом, местом обитания среднего класса. Все мои одноклассники, с которыми я дружил, жили в довольно симпатичных особнячках, отличавшихся от нашего дома только размерами. |
| 4 | У всех – парадный ход с прихожей и садик с деревьями. Что же касается работы, отцы моих приятелей по большей части служили в компаниях или еще где-то и были профессионалами определенного уровня. Семьи, в которых матери работали, попадались очень редко. Почти все держали собаку или кошку. Я не знал никого, кто жил бы в квартире или кондоминиуме (доме на несколько квартир с отдельными входами). Потом мы переехали в другую часть города, но и там, в общем, наблюдалась та же самая картина. |
| 5 | Так что до поступления в университет и переезда в Токио я пребывал в уверенности, что люди нацепляют галстуки и отправляются на работу, возвращаются в свои особнячки с неизменным садиком и кормят какую-нибудь живность. Представить, что кто-то живет иначе, было невозможно. В большинстве семей воспитывали по двое-трое детей – это было типично для мира, в котором я вырос. Все друзья моего детства, все без исключения, кого ни возьми, росли в таких стереотипных семьях. |
| 6 | Уж если в семье не два ребенка – тогда, три, а если не три – так уж два. Изредка попадались семейства с шестью, а то и семью наследниками и уж совсем в диковину были граждане, которые ограничивались единственным отпрыском. Меня угораздило стать такой диковиной. Единственный ребенок – ни братьев, ни сестер. Из-за этого в детстве я долго чувствовал себя неполноценным. Каким-то особенным, лишенным того, что другие принимали как должное. |
| 7 | Я терпеть не мог выражение «единственный ребенок». Каждый раз, когда я это слышал, появлялось ощущение, что во мне чего-то не хватало, как будто я был инвалидом. Слова «единственный ребенок» указывали прямо на меня обвиняющим пальцем: «Что-то тут не так, парень!», - говорили они. В окружавшем меня мире все были убеждены на сто процентов: таких детей родители балуют, и из них вырастают хилые нытики. |
| 8 | Это была аксиома, как факт, что "чем выше поднимаешься в гору, тем ниже падает давление" или "корова дает молоко". Поэтому я терпеть не мог, если кто-то спрашивал, сколько у меня братьев или сестер. Только скажи им, что у меня их вовсе нет, и они сразу инстинктивно подумают: «Ага! Единственный ребенок! Значит, испорченный, слабый и эгоистичный! Бьюсь об заклад». Безусловный рефлекс такого рода угнетал меня и ранил. |
| 9 | Но еще больше меня угнетал и ранил тот факт, что эти люди говорили истинную правду. Я ведь действительно был избалован, слаб и эгоистичен. В моей школе таких «единственных детей» было совсем мало. За шесть начальных классов мне встретился только один экземпляр. Я очень хорошо помню ее (да-да, это была девочка). Мы подружились, разговаривали обо всем на свете и прекрасно понимали друг друга. Можно даже сказать, я к ней привязался. |
| 10 | Звали ее Симамото. Сразу после рождения она переболела полиомиелитом и из-за этого немного приволакивала левую ногу. Вдобавок, Симамото перевелась к нам из другой школы – пришла уже в самом конце пятого класса, когда ее хромота была в самом расцвете. Можно сказать, на нее легла тяжелая психологическая нагрузка, с которой мои проблемы и сравниться не могли. Но непомерная тяжесть, давившая на маленькую девчонку, лишь делала ее сильнее. |
| … |
Комментарии
— И никогда посередине?
— Никогда, — заявила Симамото. — Потому что посередине ничего нет.
— А там, где посередине ничего нет, нет и самой середины, — объявил я.
— Совершенно верно.
— Иначе говоря, где нет собаки, не может быть и конуры?
— Точно, — сказала она и насмешливо взглянула на меня. — Должна сказать, у тебя оригинальное чувство юмора.