| Макаренко А.С. Книга для родителей |
| 1 | А.С. Макаренко Книга для родителей «Книга для родителей» написана мною в сотрудничестве с моей женою Галиной Стахиевной Макаренко ГЛАВА ПЕРВАЯ Может быть, книга эта — дерзость? Воспитывая детей, нынешние родители воспитывают будущую историю нашей страны и, значит, и историю мира. Могу ли я на свои плечи поднять величественную тяжесть такой необъятной темы? Имею ли я право, посмею ли я разрешить или развязать хотя бы главные её вопросы? К счастью, такая дерзость от меня не требуется. |
| 2 | Наша революция имеет свои великие книги, но ещё больше у неё великих дел. Книги и дела революции — это уже созданная педагогика нового человека. В каждой мысли, в каждом движении, в каждом дыхании нашей жизни звучит слава нового гражданина мира. Разве можно не услышать этого звучания, разве можно не знать, как мы должны воспитывать наших детей? Но и в нашей жизни есть будни, и в будни родятся сложные наборы мелочей. |
| 3 | В мелочах жизни теряется иногда человек. Наши родители, бывает, в этих мелочах ищут истину, забывая, что у них под руками великая философия революции. Помочь родителям оглянуться, задуматься, открыть глаза — скромная задача этой книги. Наша молодёжь — это ни с чем не сравнимое мировое явление, величия и значительности которого мы, пожалуй, и постигнуть не способны. Кто её родил, кто научил, воспитал, поставил к делу революции? Откуда взялись эти десятки миллионов мастеров, инженеров, лётчиков, комбайнёров, командиров, учёных? Неужели это мы, старики, создали эту молодёжь? Но когда же? Почему мы этого не заметили? Не мы ли сами ругали наши школы и вузы, походя ругали, скучая, привычно; не мы ли считали наши наркомпросы достойными только ворчанья? И семья как будто трещала по всем суставам,. |
| 4 | и любовь как будто не зефиром дышала у нас, а больше сквозняком прохватывала. И ведь некогда было: строились, боролись, снова строились, да и сейчас строимся, с лесов не слезаем. А смотрите: в непривычно сказочных просторах краматорских цехов, на бесконечных площадях сталинградского тракторного, в сталинских, макеевских, горловских шахтах, и в первый, и во второй, и в третий день творения, на самолётах, на танках, в подводных лодках, в лабораториях, над микроскопами, над пустынями Арктики, у всех возможных штурвалов, кранов, у входов и выходов — везде десятки миллионов новых, молодых и страшно интересных людей. |
| 5 | Они скромны. Они нередко мало изысканны в беседе, у них иногда топорное остроумие, они не способны понять прелесть Пастернака — это верно. Но они хозяева жизни, они спокойны и уверены, они не оглядываясь, без истерики и позы, без бахвальства и без нытья, в темпах совершенно не предвиденных, — они делают наше дело. А покажите им какое-нибудь такое видение, о которых и мы уже начинаем забывать, ну вот, например: «Машиностроительный завод Н.А. Пастухова и С-я», — и вы увидите, какое тонкое остроумие будет обнаружено ими в каждом их движении! |
| 6 | На фоне этого исторического чуда такими дикими кажутся семейные «катастрофы», в которых гибнут отцовские чувства и счастье матерей, в которых ломаются и взрываются характеры будущих людей СССР. Никаких детских катастроф, никаких неудач, никаких процентов брака, даже выраженных сотыми единицы, у нас быть не должно! И всё-таки в некоторых семьях бывает неблагополучно. |
| 7 | Редко — это катастрофа, иногда это открытый конфликт, ещё чаще это конфликт тайный: родители не только не видят его, но не видят и никаких предвестников. Я получил письмо, написанное матерью: «Мы имеем одного лишь сына, но лучше бы его не было... Это такое страшное, непередаваемое горе, сделавшее нас раньше времени стариками. Не только тяжело, а и дико смотреть на молодого человека, падающего всё глубже и глубже, в то время, когда он мог бы быть в числе лучших людей. |
| 8 | Ведь сейчас молодость — это счастье, радость! Он каждый день убивает нас, убивает настойчиво и упорно всем своим поведением, каждым своим поступком». Вид у отца малопривлекательный: лицо широкое, небритое, однощёкое. Отец этот неряшлив: на рукаве какие-то перья, куриные, что ли, одно перо прицепилось к его пальцу, палец жестикулирует над моей чернильницей, и перо с ним. — Я работник... |
| 9 | понимаете, я работаю... вот... и я его учу... Вы спросите его, что он скажет? Ну, что ты скажешь: я тебя учил или нет? На стуле у стены мальчик лет тринадцати, красивый, черноглазый, серьёзный. Он, не отрываясь, смотрит на отца прямо ему в глаза. В лице мальчика я не могу прочитать никаких чувств, никаких выражений, кроме спокойно-пристального, холодного внимания. Отец размахивает кулаком, наливая кровью перекошенное лицо. |
| 10 | — Единственный, а? Ограбил, оставил вот... в чём стою! Зарезать меня хочет... Говори, хочешь меня зарезать? Кулак его метнулся к стене. Мальчик моргнул глазами и снова холодно-серъёзно рассматривал отца. Отец устало опускается на стул, барабанит пальцами, оглядывается; всё это в полном замешательстве. Быстро и мелко дрожит у него верхний мускул щёки и ломается в старом шраме. Он опускает большую голову и разводит руками: — Возьмите куда-нибудь... |
| … |
Комментарии