За три года до моего появления в клубе расстроенный Кессель вернул Павлу его толстую, перевязанную шпагатом рукопись. — Я предупреждал, что ни один современный издатель не станет читать рукописный текст, тем более такого объема, — сказал он. — Ты должен все перепечатать. — Я не машинистка, печатаю двумя пальцами, так что это займет уйму времени. — Ты можешь переработать монографию. У тебя ведь сохранился ремингтон, который я тебе одолжил? — Лента скукожилась, печатает только красным шрифтом. — Так купи новую. — Кессель достал бумажник. — Спасибо, Жеф, не нужно. У меня есть деньги, я могу купить две-три ленты. Павел три года перепечатывал рукопись, листок за листком, пользуясь левым мизинцем и средним пальцем правой руки. Текст был плотным, но Павел проявлял упорство. Каждая страница, написанная рукой бывшего дипломата, превращалась в полторы страницы машинописного текста. Всего получилось две тысячи сто тридцать четыре страницы, не считая ста страниц оглавления, именного указателя и библиографии. — Дело сделано. Я закончил.
— Я предупреждал, что ни один современный издатель не станет читать рукописный текст, тем более такого объема, — сказал он. — Ты должен все перепечатать.
— Я не машинистка, печатаю двумя пальцами, так что это займет уйму времени.
— Ты можешь переработать монографию. У тебя ведь сохранился ремингтон, который я тебе одолжил?
— Лента скукожилась, печатает только красным шрифтом.
— Так купи новую. — Кессель достал бумажник.
— Спасибо, Жеф, не нужно. У меня есть деньги, я могу купить две-три ленты.
Павел три года перепечатывал рукопись, листок за листком, пользуясь левым мизинцем и средним пальцем правой руки. Текст был плотным, но Павел проявлял упорство. Каждая страница, написанная рукой бывшего дипломата, превращалась в полторы страницы машинописного текста. Всего получилось две тысячи сто тридцать четыре страницы, не считая ста страниц оглавления, именного указателя и библиографии.
— Дело сделано. Я закончил.
Чтобы оставлять комментарии, нужно зарегистрироваться.