| Гавриилиада |
| 1 | Александр Сергеевич Пушкин ГАВРИИЛИАДА Воистину еврейки молодой Мне дорого душевное спасенье. |
| 2 | Приди ко мне, прелестный ангел мой, И мирное прими благословенье. Спасти хочу земную красоту! Любезных уст улыбкою довольный, Царю небес и господу Христу Пою стихи на лире богомольной. Смиренных струн, быть может, наконец Ее пленят церковные напевы, И дух святой сойдет на сердце девы; Властитель он и мыслей и сердец. Шестнадцать лет, невинное смиренье, Бровь темная, двух девственных холмов Под полотном упругое движенье, Нога любви, жемчужный ряд зубов... |
| 3 | Зачем же ты, еврейка, улыбнулась, И по лицу румянец пробежал? Нет, милая, ты право обманулась: Я не тебя, — Марию описал. В глуши полей, вдали Ерусалима, Вдали забав и юных волокит (Которых бес для гибели хранит), Красавица, никем еще не зрима, Без прихотей вела спокойный век. Ее супруг, почтенный человек, Седой старик, плохой столяр и плотник, В селенье был единственный работник. И день и ночь, имея много дел То с уровнем, то с верною пилою, То с топором, не много он смотрел На прелести, которыми владел, И тайный цвет, которому судьбою Назначена была иная честь, На стебельке не смел еще процвесть. |
| 4 | Ленивый муж своею старой лейкой В час утренний не орошал его; Он как отец с невинной жил еврейкой, Ее кормил — и больше ничего. Но, с праведных небес во время оно Всевышний бог склонил приветный взор На стройный стан, на девственное лоно Рабы своей — и, чувствуя задор, Он положил в премудрости глубокой Благословить достойный вертоград, Сей вертоград, забытый, одинокий, Щедротою таинственных наград. |
| 5 | Уже поля немая ночь объемлет; В своем углу Мария сладко дремлет. Всевышний рек, — и деве снится сон: Пред нею вдруг открылся небосклон; Во глубине небес необозримой, В сиянии и славе нестерпимой Тьмы ангелов волнуются, кипят, Бесчисленны летают серафимы, Струнами арф бряцают херувимы, Архангелы в безмолвии сидят, Главы закрыв лазурными крылами, — И, яркими одеян облаками, Предвечного стоит пред ними трон. |
| 6 | И светел вдруг очам явился он... Все пали ниц... Умолкнул арфы звон. Склонив главу, едва Мария дышит, Дрожит как лист и голос бога слышит: «Краса земных любезных дочерей, Израиля надежда молодая! Зову тебя, любовию пылая, Причастница ты славы будь моей: Готова будь к неведовой судьбине, Жених грядет, грядет к своей рабыне». Вновь облаком оделся божий трон; Восстал духов крылатый легион, И раздались небесной арфы звуки... |
| 7 | Открыв уста, сложив умильно руки, Лицу небес Мария предстоит. Но что же так волнует и манит Ее к себе внимательные взоры? Кто сей в толпе придворных молодых С нее очей не сводит голубых? Пернатый шлем, роскошные уборы, Сиянье крил и локонов златых, Высокий стан, взор томный и стыдливый — Всё нравится Марии молчаливой. Замечен он, один он сердцу мил! Гордись, гордись, архангел Гавриил! Пропало всё. |
| 8 | — Не внемля детской пени, На полотне так исчезают тени, Рожденные в волшебном фонаре. Красавица проснулась на заре И нежилась на ложе томной лени. Но дивный сон, но милый Гавриил Из памяти ее не выходил. Царя небес любить она хотела, Его слова приятны были ей, И перед ним она благоговела, — Но Гавриил казался ей милей... Так иногда супругу генерала Затянутый прельщает адъютант. Что делать нам? |
| 9 | судьба так приказала, — Согласны в том невежда и педант. Поговорим о странностях любви (Другого я не смыслю разговора). В те дни, когда от огненного взора Мы чувствуем волнение в крови, Когда тоска обманчивых желаний Объемлет нас и душу тяготит, И всюду нас преследует, томит Предмет один и думы и страданий, — Не правда ли? в толпе младых друзей Наперсника мы ищем и находим. С ним тайный глас мучительных страстей Наречием восторгов переводим. |
| 10 | Когда же мы поймали на лету Крылатый миг небесных упоений И к радостям на ложе наслаждений Стыдливую склонили красоту, Когда любви забыли мы страданье И нечего нам более желать, — Чтоб оживить о ней воспоминанье, С наперсником мы любим поболтать. И ты, господь! познал ее волненье, И ты пылал, о боже, как и мы. Создателю постыло всё творенье, Наскучило небесное моленье, — Он сочинял любовные псалмы И громко пел: «Люблю, люблю Марию, В унынии бессмертие влачу... Где крылия? к Марии полечу И на груди красавицы почию!..» И прочее... |
| … |
Комментарии