| Полоса точного приземления |
| 1 | Марк Галлай Полоса точного приземления Испытательные полеты — одно из самых увлекательных, но и самых трудных дел на свете. Герой этой повести летчик-испытатель Марат Литвинов испытывает устройство, которое обещает практически закрыть понятие «нелетная погода». Поначалу трудности, с которыми сталкивается летчик, кажутся чисто техническими, пилотажными, но очень скоро выясняется, что они, как, наверное, все в нашей жизни, тесно переплетены с проблемами психологическими, нравственными, моральными. |
| 2 | Об этом и повесть. От автора С повестью, которая лежит перед вами, автор, говоря откровенно, хлебнул лиха! С самого начала работы над ней все пошло как-то иначе, чем с другими, более ранними его книгами. Те, более ранние, принадлежали жанру, который условно (и, наверное, не очень точно) принято называть художественно-документальным. Главной приметой этого жанра справедливо считается строгое следование фактам, категорическая недопустимость каких бы то ни было вымыслов и домыслов. |
| 3 | До поры до времени особых трудностей в связи с этим у автора не возникало. Но когда он — в этой повести — вознамерился больше углубиться в проблемы нравственные, психологические (хотя и связанные с той же жизнью в авиации), испытанный жанр оказал сопротивление. Автор не смог заставить себя написать «он почувствовал...» или «он подумал, что...» применительно к реальным — живущим или жившим — людям. |
| 4 | Автор долго воевал с материалом, с темой, с самим собой, а когда пыль этих сражений улеглась, не без удивления обнаружил, что перед ним лежит рукопись, в которой все события вымышленные. Схожие с когда-то где-то происходившими, но вымышленные... И технические проблемы, вокруг которых разгораются в повести страсти человеческие, тоже вымышленные: так, например, никогда не существовала фигурирующая в повести станция «Окно» — мировая авиационная техника пошла по другим путям осуществления «слепого» захода на посадку. |
| 5 | А главное, полностью вымышленными оказались персонажи повести. Разве что Белосельского, Федько и Шумова можно отдаленно — весьма отдаленно — связать с реально существующими или существовавшими людьми. Действие повести происходит в шестидесятые годы. Вообще говоря, точная привязка описываемых событий к определенному промежутку времени в данном случае, наверное, не так уж обязательна — речь идет прежде всего о психологии людей, которая изменяется с течением времени не очень быстро. |
| 6 | Правда, чрезвычайно быстро изменяется техника, особенно авиационная, но не она находится в центре повествования. Шестидесятые годы показались автору, пишущему о летчиках, интересными и потому, что тогда еще. продолжали активно действовать, летать авиаторы, участвовавшие в Великой Отечественной войне и вынесшие из нее немалый профессиональный, а главное, нравственный опыт. Закончив повесть, автор по инерции поставил было подзаголовок «документальная». |
| 7 | Но тут же зачеркнул его, потому что... Выше как раз объяснено, почему... Однако, если бы существовал такой термин, автор охотно предпослал бы повести подзаголовок — «почти документальная». А впрочем, раз уж написано просто «повесть», пусть так оно и остается. Тем более, что это, наверное, действительно ближе всего к тому, что в конце концов получилось на самом деле. Глава 1 «Высота сто восемьдесят. Скорость двести девяносто», — глуховато прозвучал в наушниках голос наблюдателя. |
| 8 | Литвинов пошевелился — поудобнее устроился в кресле, снял с рук перчатки («кто видел пианиста, который играл бы в перчатках?») и, не глядя, бросил их на боковой пульт кабины. Кожей ладоней сразу ощутил теплоту штурвала и пронизывающую его — как живое существо — мелкую дрожь. Теперь на последнем, завершающем этапе захода на посадку вслепую пилотировать самолет требовалось с точностью ювелирной. В кабине уютный полумрак. |
| 9 | Стекла задернуты непроницаемыми черными шторками. Мистическим зеленоватым светом флюоресцируют стрелки и оцифровки приборов. Снаружи доносится спокойное, приглушенно-монотонное шипение работающих на средних оборотах реактивных двигателей. – Высота сто пятьдесят. Скорость двести восемьдесят... Самый ответственный момент. Упустишь сейчас курс или глиссаду — поправить с каждой секундой будет все труднее. |
| 10 | В центре приборной доски, прямо перед глазами летчика — небольшой, как у старомодного телевизора, экран. Четыре мерцающие золотистые полоски выстроились на нем правильной равнобедренной трапецией. Пока она правильная, не перекошенная, сидящая на своем законном месте у перекрестья в центре экрана, все в порядке... Смотреть! В оба глаза смотреть, чтобы не упустить малейший перекос или уход отметки и в ту же секунду мягким, точно дозированным движением штурвала и педалей пресечь отклонение в зародыше... |
| … |
Комментарии