| 1 |
И ты, мой юный, мой печальный, уходишь прочь! Привет тебе, привет прощальный шлю в эту ночь. А я всё тот же гость усталый земли чужой. Бреду, как путник запоздалый, за красотой. Она и блещет и смеется, а мне - одно: боюсь, что в кубке расплеснётся мое вино. А между тем - кругом молчанье, мой кубок пуст. И смерти раннее призванье не сходит с уст. И ты, мой юный, вечной тайной отходишь прочь. Я за тобою, гость случайный, как прежде - в ночь. |
| 2 |
Вот открыт балаганчик для веселых и славных детей, смотрят девочка и мальчик на дам, королей и чертей. И звучит эта адская музыка, завывает унылый смычок. Страшный черт ухватил карапузика, и стекает клюквенный сок. |
| 3 |
Барка жизни встала на большой мели. Громкий крик рабочих слышен издали. Песни и тревога на пустой реке. Входит кто-то сильный в сером армяке. Руль дощатый сдвинул, парус распустил и багор закинул, грудью надавил. Тихо повернулась красная корма, побежали мимо пёстрые дома. Вот они далёко, весело плывут. Только нас с тобою, верно, не возьмут. |
| 4 |
Бегут неверные дневные тени. Высок и внятен колокольный зов. Озарены церковные ступени, их камень жив - и ждет твоих шагов. Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь, одетый страшной святостью веков, и, может быть, цветок весны уронишь здесь, в этой мгле, у строгих образов. Растут невнятно розовые тени, высок и внятен колокольный зов, ложится мгла на старые ступени. Я озарен - я жду твоих шагов. |
| 5 |
Белой ночью месяц красный выплывает в синеве. Бродит призрачно-прекрасный, отражается в Неве. Мне привидится и снится исполненье тайных дум. В вас ли доброе таится, красный месяц, тихий шум?. |
| 6 |
Брожу в стенах монастыря, безрадостный и темный инок. Чуть брежжит бледная заря, - слежу мелькания снежинок. Ах, ночь длинна, заря бледна на нашем севере угрюмом. У занесенного окна упорным предаюся думам. Один и тот же снег - белей нетронутой и вечной ризы. И вечно бледный воск свечей, и убеленные карнизы. Мне странен холод здешних стен и непонятна жизни бедность. Меня пугает сонный плен и братий мертвенная бледность. Заря бледна и ночь долга, как ряд заутрень и обеден. Ах, сам я бледен, как снега, в упорной думе сердцем беден. |
| 7 |
Будет день - и свершится великое, чую в будущем подвиг души. Ты - другая, немая, безликая, притаилась, колдуешь в тиши. Но во что обратишься - не ведаю, и не знаешь ты, буду ли твой, а уж там веселятся победою над единой и страшной душой. |
| 8 |
Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги. О, страшный час, когда она, читая по руке Цуниги, в глаза Хозе метнула взгляд! Насмешкой засветились очи, блеснул зубов жемчужный ряд, и я забыл все дни, все ночи, и сердце захлестнула кровь, смывая память об отчизне. А голос пел: ценою жизни ты мне заплатишь за любовь. |
| 9 |
Была ты всех ярче, верней и прелестней, не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня, как те невозвратные дни. Что было любимо - все мимо, мимо. Впереди - неизвестность пути. Благословенно, неизгладимо, невозвратимо... прости. |
| 10 |
В голодной и больной неволе и день не в день, и год не в год. Когда же всколосится поле, вздохнет униженный народ? Что лето, шелестят во мраке, то выпрямляясь, то клонясь всю ночь под тайным ветром, злаки: пора цветенья началась. Народ - венец земного цвета, краса и радость всем цветам: не миновать господня лета благоприятного - и нам. |
| 11 |
В густой траве пропадешь с головой. В тихий дом войдешь, не стучась. Обнимет рукой, оплетет косой и, статная, скажет: "Здравствуй, князь. Вот здесь у меня - куст белых роз. Вот здесь вчера - повилика вилась. Где был, пропадал? Что за весть принес? Кто любит, не любит, кто гонит нас?" Как бывало, забудешь, что дни идут, как бывало, простишь, кто горд и зол. И смотришь - тучи вдали встают, и слушаешь песни далёких сёл. Заплачет сердце по чужой стороне, запросится в бой - зовет и манит. Только скажет: "Прощай. Вернись ко мне" - и опять за травой колокольчик звенит. |
| 12 |
В день холодный, в день осенний я вернусь туда опять вспомнить этот вздох весенний, прошлый образ увидать. Я приду - и не заплачу, вспоминая, не сгорю. Встречу песней наудачу новой осени зарю. Злые времени законы усыпили скорбный дух. Прошлый вой, былые стоны не услышишь - я потух. Сам огонь - слепые очи не сожжёт мечтой былой. Самый день - темнее ночи усыпленному душой. |
| 13 |
В ночи, когда уснет тревога, и город скроется во мгле - о, сколько музыки у бога, какие звуки на земле! Что буря жизни, если розы твои цветут мне и горят! Что человеческие слезы, когда румянится закат! Прими, владычица вселенной, сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба - последней страсти кубок пенный от недостойного раба. |
| 14 |
Но в камине дозвенели угольки. За окошком догорели огоньки. И на вьюжном море тонут корабли. И над южным морем стонут журавли. Верь лишь мне, ночное сердце, я - поэт! Я какие хочешь сказки расскажу и какие хочешь маски приведу. И пройдут любые тени при огне, странных очерки видений на стене. И любой колени склонит пред тобой. И любой цветок уронит голубой. |
| 15 |
Весенний день прошел без дела у неумытого окна: скучала за стеной и пела, как птица пленная, жена. Я, не спеша, собрал бесстрастно воспоминанья и дела; и стало беспощадно ясно: жизнь прошумела и ушла. Ещё вернутся мысли, споры, но будет скучно и темно; к чему спускать на окнах шторы? День догорел в душе давно. |
| 16 |
Весна в реке ломает льдины, и милых мёртвых мне не жаль: преодолев мои вершины, забыл я зимние теснины и вижу голубую даль. Что сожалеть в дыму пожара, что сокрушаться у креста, когда всечасно жду удара или божественного дара из Моисеева куста. |
| 17 |
Ветер принес издалёка песни весенней намек, где-то светло и глубоко неба открылся клочок. В этой бездонной лазури, в сумерках близкой весны плакали зимние бури, реяли звездные сны. Робко, темно и глубоко плакали струны мои. Ветер принес издалёка звучные песни твои. |
| 18 |
Ветер хрипит на мосту меж столбами, чёрная нить под снегами гудёт. Чудо ползет под моими санями, чудо мне сверху поёт и поёт. Всё мне, певучее, тяжко и трудно, песни твои, и снега, и костры. Чудо, я сплю, я устал непробудно. Чудо, ложись в снеговые бугры. |
| 19 |
Восходишь ты, что строгий день перед задумчивой природой. В твоих чертах ложится тень лесной неволи и свободы. Твой день и ясен и велик, и озарен каким-то светом, но в этом свете каждый миг идут виденья - без ответа. Никто не тронет твой покой и не нарушит строгой тени. И ты сольешься со звездой в пути к обители видений. |
| 20 |
Встану я в утро туманное, солнце ударит в лицо. Ты ли, подруга желанная, всходишь ко мне на крыльцо? Настежь ворота тяжелые! Ветром пахнуло в окно! Песни такие весёлые не раздавались давно! С ними и в утро туманное солнце и ветер в лицо! С ними подруга желанная всходит ко мне на крыльцо. |
| 21 |
Входите все. Во внутренних покоях завета нет, хоть тайна здесь лежит. Старинных книг на древних аналоях смущает вас оцепеневший вид. Здесь в них жива святая тайна бога, и этим древностям истленья нет. Вы, гордые, что создали так много, внушитель ваш и зодчий - здешний свет. Напрасно вы исторгнули безбожно крикливые хуленья на творца. Вы все, рабы свободы невозможной, смутитесь здесь пред тайной без конца. |
| 22 |
Вхожу я в тёмные храмы, совершаю бедный обряд. Там жду я Прекрасной Дамы в мерцаньи красных лампад. В тени у высокой колонны дрожу от скрипа дверей. А в лицо мне глядит, озарённый, только образ, лишь сон о Ней. О, я привык к этим ризам Величавой Вечной Жены! Высоко бегут по карнизам улыбки, сказки и сны. О, святая, как ласковы свечи, как отрадны Твои черты! Мне не слышны ни вздохи, ни речи, но я верю: милая - Ты. |
| 23 |
Гадай и жди. Среди полночи в твоём окошке, милый друг, зажгутся дерзостные очи, послышится условный стук. И мимо, задувая свечи, как некий Дух, закрыв лицо, с надеждой невозможной встречи пройдёт на милое крыльцо. |
| 24 |
На гладях бесконечных вод, закатом в пурпур облеченных, она вещает и поет, не в силах крыл поднять смятенных. Вещает иго злых татар, вещает казней ряд кровавых, и трус, и голод, и пожар, злодеев силу, гибель правых. Предвечным ужасом объят, прекрасный лик горит любовью, но вещей правдою звучат уста, запекшиеся кровью. |
| 25 |
Гармоника, гармоника! Эй, пой, визжи и жги! Эй, желтенькие лютики, весенние цветки! Там с посвистом да с присвистом гуляют до зари, кусточки тихим шелестом кивают мне: смотри. Смотрю я - руки вскинула, в широкий пляс пошла, цветами всех осыпала и в песне изошла. Неверная, лукавая, коварная - пляши! И будь навек отравою растраченной души! С ума сойду, сойду с ума, безумствуя, люблю, что вся ты - ночь, и вся ты - тьма, и вся ты - во хмелю. Что душу отняла мою, отравой извела, что о тебе, тебе пою, и песням нет числа. |
| 26 |
Город спит, окутан мглою, чуть мерцают фонари. Там далёко, за Невою, вижу отблески зари. В этом дальнем отраженьи, в этих отблесках огня притаилось пробужденье дней тоскливых для меня. |
| 27 |
Строен твой стан, как церковные свечи. Взор твой - мечами пронзающий взор. Дева, не жду ослепительной встречи - дай, как монаху, взойти на костер! Счастья не требую. Ласки не надо. Лаской ли грубой тебя оскорблю? Лишь, как художник, смотрю за ограду, где ты срываешь цветы, - и люблю! Мимо, все мимо - ты ветром гонима - солнцем палима - Мария! Позволь взору - прозреть над тобой херувима, сердцу - изведать сладчайшую боль! Тихо я в темные кудри вплетаю тайных стихов драгоценный алмаз. Жадно влюбленное сердце бросаю в тёмный источник сияющих глаз. |
| 28 |
Девушка пела в церковном хоре о всех усталых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою. Так пел её голос, летящий в купол, и луч сиял на белом плече, и каждый из мрака смотрел и слушал, как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, что в тихой заводи все корабли, что на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, и только высоко, у царских врат, причастный тайнам, - плакал ребенок о том, что никто не придёт назад. |
| 29 |
Днем вершу я дела суеты, зажигаю огни ввечеру. Безысходно туманная - ты предо мной затеваешь игру. Я люблю эту ложь, этот блеск, твой манящий девичий наряд, вечный гомон и уличный треск, фонарей убегающий ряд. Я люблю, и любуюсь, и жду переливчатых красок и слов. Подойду и опять отойду в глубины протекающих снов. Как ты лжива и как ты бела! Мне же по сердцу белая ложь. Завершая дневные дела, знаю - вечером снова придешь. |
| 30 |
Дух пряный марта был в лунном круге, под талым снегом хрустел песок. Мой город истаял в мокрой вьюге, рыдал, влюбленный, у чьих-то ног. Ты прижималась всё суеверней, и мне казалось - сквозь храп коня - венгерский танец в небесной черни звенит и плачет, дразня меня. А шалый ветер, носясь над далью, - хотел он выжечь душу мне, в лицо швыряя твоей вуалью и запевая о старине. И вдруг - ты, дальняя, чужая, сказала с молнией в глазах: то душа, на последний путь вступая, безумно плачет о прошлых снах. |
| 31 |
Дышит утро в окошко твое, вдохновенное сердце моё, пролетают забытые сны, воскресают виденья весны, и на розовом облаке грез в вышине чью-то душу пронёс молодой, народившийся бог. Покидай же тлетворный чертог, улетай в бесконечную высь, за крылатым виденьем гонись. Утро знает стремленье твое, вдохновенное сердце мое. |
| 32 |
Его встречали повсюду на улицах в сонные дни. Он шёл и нёс свое чудо, спотыкаясь в морозной тени. Входил в свою тихую келью, зажигал последний свет, ставил лампаду веселью и пышный лилий букет. Ему дивились со смехом, говорили, что он чудак. Он думал о шубке с мехом и опять скрывался во мрак. Однажды его проводили, он весел и счастлив был, а утром в гроб уложили, и священник тихо служил. |
| 33 |
Есть в дикой роще, у оврага, зелёный холм. Там вечно тень. Вокруг ручья живая влага журчаньем нагоняет лень. Цветы и травы покрывают зелёный холм, и никогда сюда лучи не проникают, лишь тихо катится вода. Любовники, таясь, не станут заглядывать в прохладный мрак. Сказать, зачем цветы не вянут, зачем источник не иссяк? Там, там, глубоко, под корнями лежат страдания мои, питая вечными слезами, Офелия, цветы твои. |
| 34 |
Запевающий сон, зацветающий цвет, исчезающий день, погасающий свет. Открывая окно, увидал я сирень. Это было весной - в улетающий день. Раздышались цветы - и на темный карниз передвинулись тени ликующих риз. Задыхалась тоска, занималась душа, распахнул я окно, трепеща и дрожа. И не помню - откуда дохнула в лицо, запевая, сгорая, взошла на крыльцо. |
| 35 |
Зачем, зачем во мрак небытия меня влекут судьбы удары? Ужели всё, и даже жизнь моя - одни мгновенья долгой кары? Я жить хочу, хоть здесь и счастья нет, и нечем сердцу веселиться, но всё вперед влечет какой-то свет, и будто им могу светиться! Пусть призрак он, желанный свет вдали! Пускай надежды все напрасны! Но там, - далёко суетной земли, - его лучи горят прекрасно. |
| 36 |
Земное сердце стынет вновь, но стужу я встречаю грудью. Храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь. Но за любовью - зреет гнев, растёт презренье и желанье читать в глазах мужей и дев печать забвенья иль избранья. Пускай зовут: забудь, поэт! Вернись в красивые уюты! Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта - нет. Покоя - нет. |
| 37 |
Золотистою долиной ты уходишь, нем и дик. Тает в небе журавлиный удаляющийся крик. Замер, кажется, в зените грустный голос, долгий звук. Бесконечно тянет нити торжествующий паук. Сквозь прозрачные волокна солнце, света не тая, праздно бьет в слепые окна опустелого жилья. За нарядные одежды осень солнцу отдала улетевшие надежды вдохновенного тепла. |
| 38 |
И вновь - порывы юных лет, и взрывы сил, и крайность мнений. Но счастья не было - и нет. Хоть в этом больше нет сомнений! Пройди опасные года. Тебя подстерегают всюду. Но если выйдешь цел - тогда ты, наконец, поверишь чуду. И, наконец, увидишь ты, что счастья и не надо было, что сей несбыточной мечты и на полжизни не хватило, что через край перелилась восторга творческого чаша, что все уж не мое, а наше, и с миром утвердилась связь, - и только с нежною улыбкой порою будешь вспоминать о детской той мечте, о зыбкой, что счастием привыкли звать. |
| 39 |
Измучен бурей вдохновенья, весь опален земным огнем, с холодной жаждой искупленья стучался я в господний дом. Язычник стал христианином и, весь израненный, спешил повергнуть ниц перед Единым остаток оскудевших сил. Стучусь в преддверьи идеала, ответа нет... а там, вдали, манит, мелькает покрывало едва покинутой земли... Господь не внял моей молитве, но чую - силы страстных дней дохнули раненому в битве, вновь разлились в душе моей. Мне непонятно счастье рая, грядущий мрак, могильный мир... Назад! Язычница младая зовет на дружественный пир. |
| 40 |
Как день, светла, но непонятна, вся - явь, но - как обрывок сна, она приходит с речью внятной, и вслед за ней - всегда весна. Вот здесь садится и болтает. Ей нравится дразнить меня и намекать, что всякий знает про тайный вихрь ее огня. Но я, не вслушиваясь строго в ее порывистую речь, слежу, как ширится тревога в сияньи глаз и в дрожи плеч. Когда ж дойдут до сердца речи, и опьянят ее духи, и я влюблюсь в глаза и в плечи, как в вешний ветер, как в стихи, - сверкнет холодное запястье, и, речь прервав, она сама уже твердит, что сила страсти - ничто пред холодом ума. |
| 41 |
Как океан меняет цвет, когда в нагроможденной туче вдруг полыхнет мигнувший свет, - так сердце под грозой певучей меняет строй, боясь вздохнуть, и кровь бросается в ланиты, и слезы счастья душат грудь перед явленьем Карменситы. |
| 42 |
Как тяжело ходить среди людей и притворяться непогибшим, и об игре трагической страстей повествовать еще не жившим. И, вглядываясь в свой ночной кошмар, строй находить в нестройном вихре чувства, чтобы по бледным заревам искусства узнали жизни гибельной пожар. |
| 43 |
Лениво и тяжко плывут облака по синему зною небес. Дорога моя тяжела, далека, в недвижном томлении лес. Мой конь утомился, храпит подо мной, когда-то родимый приют? А там, далеко, из-за чащи лесной какую-то песню поют. И кажется: если бы голос молчал, мне было бы трудно дышать, и конь бы, храпя, на дороге упал, и я бы не мог доскакать! Лениво и тяжко плывут облака, и лес истомленный вокруг. Дорога моя тяжела, далека, но песня - мой спутник и друг. |
| 44 |
Ловя мгновенья сумрачной печали, мы шли неровной, скользкою стезей. Минуты счастья, радости нас ждали, презрели их, отвергли мы с тобой. Мы разошлись. Свободны жизни наши, забыли мы былые времена, и думаю, из полной, светлой чаши мы счастье пьем, пока не видя дна. Когда-нибудь, с последней каплей сладкой, судьба опять столкнет упрямо нас, опять в одну любовь сольет загадкой, и мы пойдем, ловя печали час. |
| 45 |
Луна проснулась. Город шумный гремит вдали и льёт огни, здесь всё так тихо, там безумно, там всё звенит, - а мы одни. Но если б пламень этой встречи был пламень вечный и святой, не так лились бы наши речи, не так звучал бы голос твой! Ужель живут еще страданья, и счастье может унести? В час равнодушного свиданья мы вспомним грустное прости. |
| 46 |
Люблю высокие соборы, душой смиряясь, посещать, входить на сумрачные хоры, в толпе поющих исчезать. Боюсь души моей двуликой и осторожно хороню свой образ дьявольский и дикий в сию священную броню. В своей молитве суеверной ищу защиты у Христа, но из-под маски лицемерной смеются лживые уста. И тихо, с измененным ликом, в мерцаньи мертвенном свечей, бужу я память о двуликом в сердцах молящихся людей. Вот - содрогнулись, смолкли хоры, в смятеньи бросились бежать. Люблю высокие соборы, душой смиряясь, посещать. |
| 47 |
Май жестокий с белыми ночами! Вечный стук в ворота: выходи! Голубая дымка за плечами, неизвестность, гибель впереди! Женщины с безумными очами, с вечно смятой розой на груди! Пробудись! Пронзи меня мечами, от страстей моих освободи! Хорошо в лугу широком кругом в хороводе пламенном пройти, пить вино, смеяться с милым другом и венки узорные плести, раздарить цветы чужим подругам, страстью, грустью, счастьем изойти, - но достойней за тяжелым плугом в свежих росах поутру идти. |
| 48 |
Медленно в двери церковные шла я, душой несвободная, слышались песни любовные, толпы молились народные. Или в минуту безверия он мне послал облегчение? Часто в церковные двери я ныне вхожу без сомнения. Падают розы вечерние, падают тихо, медлительно. Я же молюсь суевернее, плачу и каюсь мучительно. |
| 49 |
Мне снилась смерть любимого созданья: высоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял, толпа теснилась вкруг, и речи состраданья мне каждый так участливо шептал. А я смотрел кругом без думы, без участья, встречая свысока желавших мне помочь; я чувствовал вверху незыблемое счастье, вокруг себя - безжалостную ночь. Я всех благодарил за слово утешенья и руки жал, и пела мысль в крови: "Блаженный, вечный дух унес твое мученье! Блажен утративший создание любви!". |
| 50 |
Мне снились веселые думы, мне снилось, что я не один. Под утро проснулся от шума и треска несущихся льдин. Я думал о сбывшемся чуде. А там, наточив топоры, весёлые красные люди, смеясь, разводили костры. Смолили тяжелые чёлны. Река, распевая, несла и синие льдины, и волны, и тонкий обломок весла. Пьяна от веселого шума, душа небывалым полна. Со мною - весенняя дума, я знаю, что ты не одна. |
| 51 |
Мы были вместе, помню я. Ночь волновалась, скрипка пела. Ты в эти дни была - моя, ты с каждым часом хорошела. Сквозь тихое журчанье струй, сквозь тайну женственной улыбки к устам просился поцелуй, просились в сердце звуки скрипки. |
| 52 |
Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, утонченность мечты разлюбив. Были странны безмолвные встречи. Впереди - на песчаной косе загорались вечерние свечи. Кто-то думал о бледной красе. Приближений, сближений, сгораний - не приемлет лазурная тишь. Мы встречались в вечернем тумане, где у берега рябь и камыш. Ни тоски, ни любви, ни обиды, всё померкло, прошло, отошло. Белый стан, голоса панихиды и твое золотое весло. |
| 53 |
Мы живем в старинной келье у разлива вод. Здесь весной кипит веселье, и река поёт. Но в предвестие веселий, в день весенних бурь к нам прольётся в двери келий светлая лазурь. И полны заветной дрожью долгожданных лет, мы помчимся к бездорожью в несказанный свет. |
| 54 |
На весенний праздник света я зову родную тень. Приходи, не жди рассвета, приноси с собою день. Новый день - не тот, что бьётся с ветром в окна по весне. Пусть без умолку смеется небывалый день в окне. Мы тогда откроем двери, и заплачем, и вздохнем, наши зимние потери с лёгким сердцем понесём. |
| 55 |
На небе зарево. Глухая ночь мертва. Толпится вкруг меня лесных дерев громада, но явственно доносится молва далекого, неведомого града. Ты различишь домов тяжелый ряд, и башни, и зубцы бойниц его суровых, и тёмные сады за камнями оград, и стены гордые твердынь многовековых. Так явственно из глубины веков пытливый ум готовит к возрожденью забытый гул погибших городов и бытия возвратное движенье. |
| 56 |
На улице - дождик и слякоть, не знаешь, о чём горевать. И скучно, и хочется плакать, и некуда силы девать. Глухая тоска без причины и дум неотвязный угар. Давай-ка, наколем лучины, раздуем себе самовар. Авось, хоть за чайным похмельем ворчливые речи мои затеплят случайным весельем сонливые очи твои. За верность старинному чину. За то, чтобы жить не спеша. Авось, и распарит кручину хлебнувшая чаю душа. |
| 57 |
Не доверяй своих дорог толпе ласкателей несметной: они сломают твой чертог, погасят жертвенник заветный. Все, духом сильные, - одни толпы нестройной убегают, одни на холмах жгут огни, завесы мрака разрывают. |
| 58 |
Не затем величал я себя паладином, не затем ведь и ты приходила ко мне, чтобы только рыдать над потухшим камином, чтобы только плясать при умершем огне. Или счастие вправду неверно и быстро? Или вправду я слаб уже, болен и стар? Нет! В золе еще бродят последние искры, есть огонь, чтобы вспыхнул пожар. |
| 59 |
Не легли еще тени вечерние, а луна уж блестит на воде. Всё туманнее, всё суевернее на душе и на сердце - везде. Суеверье рождает желания, и в туманном и чистом везде чует сердце блаженство свидания, бледный месяц блестит на воде. Кто-то шепчет, поёт и любуется, я дыханье мое затаил, - в этом блеске великое чуется, но великое я пережил. И теперь лишь, как тени вечерние начинают ложиться смелей, возникают на миг суевернее вдохновенья обманутых дней. |
| 60 |
Не проливай горючих слез над кратковременной могилой. Пройдут часы видений, грёз, вернусь опять в объятья милой. Не сожалей! Твоим страстям готов любовью я ответить, но я нашёл чистейший храм, какого в жизни мне не встретить. Не призывай! Мирская власть не в силах дух сковать поэта. Во мне - неведомая страсть живым огнем небес согрета. Тебя покину. Скоро вновь вернусь к тебе еще блаженней и обновлю мою любовь любовью ярче и нетленней. |
Комментарии