[{{mminutes}}:{{sseconds}}] X
Пользователь приглашает вас присоединиться к открытой игре игре с друзьями .
Юрий Милославский или Русские в 1612 году.
(0)       Используют 7 человек

Комментарии

ТОМА-АТОМНАЯ 17 августа 2013
Срач разводить тут не дам, не хочешь читать, не читай. Никого насильно не заставляю.
ТОМА-АТОМНАЯ 17 августа 2013
прочитаешь, найдешь ответ. Книгу для того и выкладывают в принципе, чтобы ее прочитали. Если совсем уж трезвость не дает читать, прочитай комменты в скрытом тексте, но это как водка без пива. Информации мало и действия тоже.
udezich 17 августа 2013
Ты ответь на этот вопрос конкретно, я то понимаю, что все русское быдло нажирается в любой праздник, как ты например. Конкретно ответь.
ТОМА-АТОМНАЯ 17 августа 2013
вот об истории этого праздника здесь.
udezich 17 августа 2013
Кто-то празднует 4 ноября? Абсолютно бесмысленный праздник
ТОМА-АТОМНАЯ 17 августа 2013
КОММЕНТАРИИ
скрытый текст…

Написать тут
Описание:
М.Н. Загоскин. Исторический роман хроник Смутного времени. Если кто не в курсе, то 4 ноября празднуем в честь выхода из Смутного времени.
Автор:
ТОМА-АТОМНАЯ
Создан:
17 августа 2013 в 14:13 (текущая версия от 17 августа 2013 в 14:13)
Публичный:
Да
Тип словаря:
Книга
Последовательные отрывки из загруженного файла.
Содержание:
967 отрывков, 472590 символов
1 Михаил Николаевич Загоскин
Юрий Милославский, или Русские в 1612 году
Исторический роман в трех частях
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Никогда Россия не была в столь бедственном положении, как в начале семнадцатого столетия: внешние враги, внутренние раздоры, смуты бояр, а более всего совершенное безначалие все угрожало неизбежной погибелью земле русской. Верный сын отечества, боярин Михайло Борисович Шеин, несмотря на беспримерную свою неустрашимость, не мог спасти Смоленска.
2 Этот, по тогдашнему времени, важный своими укреплениями город был уже во власти польского короля Сигизмунда, войска которого под командою гетмана Жолкевского, впущенные изменою в Москву, утесняли несчастных жителей сей древней столицы. Наглость, своевольство и жестокости этого буйного войска превосходили всякое описание. Им не уступали в зверстве многолюдные толпы разбойников, известных под названием запорожских казаков, которые занимали, или, лучше сказать, опустошали, Чернигов, Брянск, Козельск, Вязьму, Дорогобуж и многие другие города.
3 В недальнем расстоянии от Москвы стояли войска второго самозванца, прозванного Тушинским вором; на севере шведский генерал Понтиус де ла Гарди свирепствовал в Новгороде и Пскове; одним словом, исключая некоторые низовые города, почти вся земля русская была во власти неприятелей, и одна Сергиевская лавра, осажденная войсками второго самозванца под начальством гетмана Сапеги и знаменитого налета Так назывались в то время партизаны.
4 (Примеч. М. Н. Загоскина.) пана Лисовского, упорно защищалась; малое число воинов, слуги монастырские и престарелые иноки отстояли святую обитель. Этот спасительный пример и увещательные грамоты, которые благочестивый архимандрит Дионисий и незабвенный старец Авраамий рассылали повсюду, пробудили, наконец, усыпленный дух народа русского; затлились в сердцах искры пламенной любви к отечеству, все готовы были восстать на супостата, но священные слова: «Умрем за веру православную и святую Русь!» не раздавались еще на площадях городских; все сердца кипели мщением, но Пожарский, покрытый ранами, страдал на одре болезни, а бессмертный Минин еще не выступил из толпы обыкновенных граждан.
5 В эти-то смутные времена, в начале апреля 1612 года, два всадника медленно пробирались по берегу луговой стороны Волги. Один из них, закутанный в широкий охабень Верхнее платье с длинными рукавами и капюшоном. (Примеч. М. Н. Загоскина.), ехал впереди на борзом вороном коне и, казалось, совершенно не замечал, что метель становится час от часу сильнее; другой, в нагольном тулупе, сверх которого надет был нараспашку кафтан из толстого белого сукна, беспрестанно останавливал свою усталую лошадь, прислушиваясь со вниманием, но, не различая ничего, кроме однообразного свиста бури, с приметным беспокойством озирался на все стороны.
6 Полегче, боярин, сказал он, наконец, с некоторым нетерпением, твой конь шагист, а мой Серко чуть ноги волочит.
Передний всадник приостановил свою лошадь; а тот, который начал говорить, поравнявшись с ним, продолжал:
Прогневали мы господа бога, Юрий Дмитрич! Не дает нам весны. Да и в пору мы выехали! Я говорил тебе, что будет погода. Вчера мы проехали верст шестьдесят, так могли б сегодня отдохнуть.
7 Вот уж седьмой день, как мы из Москвы, а скоро ли доедем бог весть!
Не кручинься, Алексей, отвечал другой путешественник, завтра мы отдохнем вдоволь.
Так завтра мы доедем туда, куда послал тебя пан Гонсевский?
Я думаю.
Дай-то бог!.. Ну, ну, Серко, ступай!.. А что, боярин, назад в Москву мы вернемся или нет?
Да, и очень скоро.
Не прогневайся, государь, а позволь слово молвить: не лучше ли нам переждать, как там все угомонится?
8 Теперь в Москве житье худое: поляки буянят, православные ропщут, того и гляди пойдет резня... Постой-ка, боярин, постой! Серко мой что-то храпит, да и твоя лошадь упирается, уж не овраг ли?..
Оба путешественника остановились; Алексей спрыгнул с лошади, ступил несколько шагов вперед и вдруг остановился как вкопанный.
Ну, что? спросил другой путешественник.
Ох, худо, боярин! Мы едем целиком, а вот, кажется, и овраг...
9 Ах, батюшки-светы, какая круть! Как бог помиловал!
Так мы заплутались?
Вот то-то и беда! Ну, Юрий Дмитрич, что нам теперь делать?
Искать дороги.
Да как ее сыщешь, боярин? Смотри, какая метель: свету божьего не видно!
В самом деле, вьюга усилилась до такой степени, что в двух шагах невозможно было различать предметов. Снежная равнина, взрываемая порывистым ветром, походила на бурное море; холод ежеминутно увеличивался, а ветер превратился в совершенный вихрь.
10 Целые облака пушистого снега крутились в воздухе и не только ослепляли путешественников, но даже мешали им дышать свободно. Ведя за собою лошадей, которые на каждом шагу оступались и вязнули в глубоких сугробах, они прошли версты две, не отыскав дороги.
Я не могу идти далее, сказал, наконец, тот из путешественников, который, по-видимому, был господином. Он бросил повода своей лошади и в совершенном изнеможении упал на землю.
 

Связаться
Выделить
Выделите фрагменты страницы, относящиеся к вашему сообщению
Скрыть сведения
Скрыть всю личную информацию
Отмена